Суперденьги. Поучительная история об инвестировании и рыночных пузырях - [7]

Грэхему понравилось то, что его назвали «старейшиной». В моей книге он исправил ошибки в одной греческой фразе, на которые никто другой не обратил внимания, и сделал еще пару замечаний. Он сказал, что хотел бы кое-что обсудить со мной, когда будет в Нью-Йорке.

Вскоре он и в самом деле появился в Нью-Йорке: потолковать со своим издателем насчет новых переводов Эсхила, а также повидать внучат. Я поинтересовался, что он думает о нынешнем рынке. «Hoc etiam transibit, — произнес он. — И это тоже пройдет».

Грэхем сказал, что хотел бы привлечь меня к работе над новым изданием «Разумного инвестора» (The Intelligent Investor), а точнее, популярной версии этого учебника.

— Есть только два человека, к которым я обратился бы, — сказал он. — Один это вы, а второй — Уоррен Баффетт.

— А кто такой Уоррен Баффетт? — спросил я. Вполне естественный вопрос. В 1970 г. об Уоррене Баффетте не знал никто за пределами Омахи, штат Небраска, и узкого круга друзей Бена Грэхема.

Ныне Уоррен настолько знаменит, что, когда газеты пишут о нем, то не добавляют никаких поясняющих эпитетов и прочего, а если все-таки хотят прицепить какое-нибудь определение, то пишут просто: «инвестор». На полках библиотек стоят пухлые тома его биографий. И он действительно «инвестор» — один из величайших в истории. Инвестиции сделали его вторым в стране по богатству после Билла Гейтса.

Уже тогда, в 1970 г., за плечами Уоррена были выдающиеся достижения в сфере инвестиций, которых он добился без всяких новомодных штучек. В 1956 г. он организовал инвестиционное товарищество, в которое его родственники и друзья вложили $105 000. В 1969 г., когда товарищество было ликвидировано, на его счете находилось $105 млн, а кумулятивная доходность составляла 31 %. Вознаграждение, которое причиталось Уоррену за финансовые результаты, сделало его миллионером, теперь он стоил порядка $25 млн. Он пошел на ликвидацию товарищества по очень простой причине: по его словам, фондовый рынок стал ему совершенно непонятен.

Я был не самым подходящим автором для нового издания «Разумного инвестора». В те годы с подачи Фила Фишера я был ярым сторонником Сэма Стедмана (правда, не по части взаимных фондов). Инвестиционная философия Стедмана, которую можно было широко определить как «философию роста», гласила, что нужно найти парочку быстро растущих компаний с достаточно устойчивым темпом роста. Такие компании должны иметь конкурентное преимущество либо из-за полученных патентов, либо из-за неуязвимой рыночной позиции. Они должны три года кряду показывать прибыль, а покупать их нужно по цене, меньшей, чем их темп роста, потому что цена их кажется высокой по сравнению со всеми прочими, да и дивидендов они пока не платят.

Машиной, сделавшей нас приверженцами инвестирования в растущие акции, стал Xerox 914. Это был первый аппарат, делавший копии на обычной бумаге, и я помню, как писал о том, что в один прекрасный день слово «ксерокс» будет вовсю использоваться как глагол. В те времена это могло показаться фантастикой. Компания Xerox была «десятикратником»^[7], а когда у тебя в руках десятикратник, все остальное кажется посредственным. Толпа, игравшая с Xerox, даже вывела эту игру за пределы страны: в Великобритании это была Rank Xerox, а в Японии — Fuji Xerox.

Тогда мы все ходили в Dunhill на 57-й улице, а костюмы заказывали с четырьмя декоративными пуговицами на шлицах, причем для каждой из них прометывалась настоящая петля. Бен Грэхем не слишком интересовал нас. Так, милый старичок, однако он писал в 1949 г., что не стал бы покупать IBM, потому что ее цена «выходит за маржу безопасности, которую мы считаем абсолютным критерием надежной инвестиции».

По настоянию Грэхема я несколько раз переговорил с Уорреном по телефону, а потом полетел в Омаху, чтобы встретиться с ним лично, хотя и продолжал считать, что для этой работы не гожусь. На ужин мы заказали стейк, а на следующий день славно позавтракали беконом, яйцами и жареной картошкой. Спелись мы просто великолепно. Уоррен был — да таким он и остался — весел и забавен. У него поразительный дар метафоры. К тому же, как теперь знает каждый, он невероятно умен.

Уоррен был совсем не похож на толпу поклонников Xerox. Нет, он, конечно, носил костюм и галстук, но рукава были коротковаты, что указывало на его полное безразличие к портняжному искусству. (Ныне, как финансовое лицо страны, он одет безукоризненно, однако чувствуется, что не это его интересует.) Классическому представителю почитателей Xerox тогдашний мистер Баффетт казался человеком, который только что свалился с прицепа с турнепсом.

Я был и в его доме на Фарнэм-стрит, который он купил за $31 500 в 1958 г. Далекий от изящества, но вполне удобный. Позднее Баффетт пристроил к нему корт для ракетбола.

Мне хотелось понять, как ему удается управлять делами из Омахи? В Нью-Йорке портфельные менеджеры обмениваются информацией за завтраком, ланчем, обедом и ужином.

— Омаха позволяет смотреть на вещи со стороны, — сказал Уоррен.

Он показал мне буклет одной фирмы с Уолл-стрит, где было написано: «За ценными бумагами необходимо следить каждую минуту».