Суперчисла: тройка, семёрка, туз - [8]

Мессер Франческо, пораженный остроумием крестьянина, ответил, что насколько ему известно пока такое поветрие не наблюдается и пусть крестьянин идет с миром. Родич больше не посмеет посягнуть на его виноградник».

Можно сказать наверное, что закон в течение долгого времени не дал бы возможность Ченни добиться справедливости, в то время как его замечание о поветриях сделало это сразу. Не надо подшучивать над сметливым крестьянином, ибо кто хорошенько всмотрится в окружающее, легко заметит, что в последнее время мир переполнен поветриями, кроме одного поветрия — делать добро. А всех остальных поветрий сколько угодно, и тянутся они изрядное время.

Вот я говорю тебе — ты малый смышленый, поэтому делать добро тебе в радость. Но что есть добро, вот что следует выяснить в первую очередь. Частное ли оно дело вроде раздачи милостыни или деяние, способное излиться на всех разом? Если да, то как пробить к нему тропку? Если бы ты выбрал финансовое поприще, то скоро сообразил, что брать средний процент, честно вести дела, угодно Богу. Ты в конце концов смог бы облагодетельствовать несчастных, выстроил бы больницу или дом призрения, и душа твоя была бы спокойна. Открылась бы перед тобой военная стезя, и в этом случае я мог бы помочь тебе советом: береги платье снову, а честь смолоду, не обижай без причины солдат, дели с ними тяготы и опасности войны, и они полюбят тебя как отца родного. Но как ступить на путь добродетели человеку, изначально приписанному в сословие искателей приключений? Какие из них можно отнести в разряд добрых дел, а какие списать по ведомству, занимающимся мошенниками и аферистами?

Ты можешь ответить, что на свете всего приятней тайно благодетельствовать другим — на рождество подкинуть в хижину бедняка подарки для его жены и детишек, щедро одарить сиротку, накормить погибающего от голода. Но даже для такого богача, как ты — отец тебе оставил достаточно, да и я в завещании не поскуплюсь — не хватит золота, чтобы насытить всех, униженных нищетой. Одаривать выборочно? Наугад, по списку?.. Ты достаточно умен, чтобы сообразить, что от такой помощи рождается лишь зависть и злоба, а этого добра в мире и так хоть отбавляй. К тому же наградить человека с помощью чуда, значит, лишить его веры в самого себя, а это противно учению Христа, который не снимает тяжесть выбора с каждого разумного существа.

Все-таки дело не так безнадежно, как можно вообразить. Задумывался ли ты, что в миру там и тут пробиваются ростки разума и добра. Будущее вылупляется из прошлого, из небытия становится бытие, из унавоженной почвы произрастают великолепные цветы, украшающие Божье и человечье величие. Так появляется мысль о согласии, когда и свое в радость и чужое дорого. Иначе откуда же берутся все великие и славные дела, если кто-то когда-то и где-то не помог слабой былинке пойти в рост? Не подвигнул желающего размышлять на думанье, не подлил чернил в высохшую склянку расставшегося с вдохновением поэта, не сбросил яблоко на голову ученого мужа и не спросил его, смущенного ушибом — отчего все предметы непременно падают на землю?..»

На следующую ночь я открыл моей милой Франсуазе фон Жержи великую тайну долголетия, которая была зашифрована в старинных манускриптах, хранившихся в доме моего опекуна Гасто. Поделился после того, как она приласкала меня — уже в ту ночь она повела себя как настойчивая и ненасытная супруга, дождавшаяся наконец муженька. Ее можно было понять — графу фон Жержи в ту пору как раз перевалило за семьдесят и он, как бы выразиться деликатнее… был на пороге чистилища.

К сожалению, я не рожден для семейных уз. Те сны, что донимали меня в молодые годы, нельзя было смотреть вдвоем.

— Графиня, — начал я, — настой из листьев индийского дерева «асам» — это только полдела. Это всего лишь жалкое подобие живой воды, которая, по свидетельству Педро Мартира, изливается из источника, расположенного в Новом Свете на острове к северу от Эспаньолы.[22] Должен признаться, Франсуаза, что-то мне подсказывает, что такого источника не существует вовсе, просто есть другой удивительный рецепт, который вместе с тем замечательным напитком, секрет которого я вам открыл, поможет сохранить молодость. Мой совет таков — никогда не есть мяса и вообще ничего жирного, тяжкого для тела, обременительного для души. Только овощи, фрукты, и легкие, разбавленные талой, полученной из чистейших горных снегов водой, вина. И конечно, мой чудодейственный напиток.

— Как просто, — вздохнула Франсуаза, — и невыполнимо. Если, конечно, друг мой, вы не возьмете на себе приятную обязанность и в дальнейшем следить за моим меню.

— К сожалению, графиня, это за пределом моих возможностей. Я в некотором смысле не принадлежу самому себе.

Она долго лежала молча, закинув руки за голову. Я не мог утолить страсть и принялся неистово целовать ее оголившуюся грудь. Постепенно я добрался до сладких губ. Она крепко обняла меня, дугой изогнула свое тучное ласковое тело, потом жарко шепнула на ухо.

— Мне в одиночку не справиться с этой обузой…

Из второго письма Джованни Гасто.

«Я не был рожден для власти, в ранней юности отец прямо объявил об этом. Своим наследником он решил сделать моего старшего брата Фердинанда. Характером Фердинанд очень походил на отца: тот же педантизм, то же ханжество и скупердяйство высушили его душу. К моему великому сожалению брат умер бездетным. Тогда отец заставил своего брата, моего дядю Франческо, сложить кардинальский сан и жениться. Дядя долго отказывался — двадцать три года он занимал высокий пост в Риме и вовсе не хотел менять образ жизни, однако отец был настойчив. В конце концов он добился своего и дядю женили на 17-летней Элеоноре Гонзага, дочери герцога Гуасталла. Девушка, испытывая отвращение к своему мужу, несмотря на увещевания духовенства, непреклонно хранила девственность. Франческо, видя, что напрасно пожертвовал своим положением, заболел от горя и в 1711 году умер.