Супербомба - [96]

* * *

Старшему лейтенанту Бравлинову уже сообщили с другой машины, что операция по задержанию капитана Севастьянова прошла без шума. И он ждал, заранее любуясь впечатлением, которое произведет на мента своим появлением. И потому, когда около барака остановилась машина, он отошел к окну и остановился там, стоя к дверям спиной. В помещении горела только одна лампочка, и полумрак оставлял мрачноватое впечатление.

– Принимайте голубчика, – произнес незнакомый голос.

– Давно нам хотелось поговорить с ним, – шагнул навстречу прибывшим капитан Словакин. – Присаживайся, гражданин Севастьянов. Хотя сейчас уже можно смело говорить «садись» и быть недалеким от истины. Сядешь ты, судя по всему, надолго.

– Я хотел бы сначала поговорить с адвокатом, – мент уверенности не потерял, и голос у него был достаточно твердым. Вернее, он вовсе не чувствовал себя уверенным человеком, но умело показывал, что от принятия обвинений в свой адрес далек и готов к защите. К тому же адвокат был ему необходим, потому что он всегда сможет стать связующим звеном между ним и теми, кто сможет ему помочь. – Хочу сразу предупредить, что без адвоката по любому серьезному предмету разговаривать я не буду. Тем более в таком странном месте и с людьми, мне незнакомыми... Могли бы сначала представиться, а потом уже...

Опыт в делах допроса позволил Севастьянову вовремя сообразить и отказаться только от разговоров «по любому серьезному предмету», а вот о чем-то другом поговорить он был согласен, поскольку хорошо знал, что даже из пустого разговора всегда можно вытащить зерно истины и это поможет как-то сориентироваться.

– Отчего же, Анатолий Германыч, с незнакомыми, – сказал старший лейтенант Бравлинов, все еще не поворачиваясь из полумрака. – Мы, кажется, уже встречались.

– Не припомню, – неуверенно сказал Севастьянов, вглядываясь в спину старшему лейтенанту, но пока не узнавая.

Только тогда Бравлинов повернулся и шагнул вперед.

– Мне представиться? – спросил спокойно.

Пауза длилась недолго, и следом за ней послышалась почти облегченная, по крайней мере довольная, хотя и удивленная усмешка.

– Вот как. – Севастьянов оглянулся на доставивших его офицеров «наружки». – Значит, это все твои дружки. Которые в Соловьева стреляли.

От такого предположения, кажется, ментовский капитан почувствовал себя лучше, и даже злость в голосе проявил. Если он попал не в руки оперов ФСБ, а к парням Изота, то опасаться, по большому счету, ему нечего. С Изотом, кажется, они уже сумели договориться и начали бы плотно сотрудничать, если бы не история с покушением. Просто кто-то из-за суеты с этим самым покушением не успел еще дать команду, и все. А машина начавшихся разборок уже была запущена и крутилась.

Старший лейтенант отрицательно покачал головой, показывая несбыточность надежд мента.

– О тех дружках ты же сегодня с Олегом Юрьевичем уже беседовал. Наверное, все выяснил, – сказал он, разочаровывая и настораживая капитана. – А это сотрудники ФСБ, они специально из Москвы прилетели, чтобы за тобой присмотреть. Гордись таким вниманием.

Удар всегда бывает особенно ощутимым, когда получаешь его в момент облегчения и расслабления. Севастьянов не сел на кровать, а плюхнулся, словно его сзади под коленки толкнули. Ноги подогнулись против его воли. И это его падение не осталось незамеченным.

Сотрудник «наружки», мало обращая на Анатолия Германовича внимания, положил на стол перед капитаном Словакиным пистолет мента, трубку мобильника, служебное удостоверение и пластиковую банковскую карточку. Обойма из пистолета уже была вытащена и легла отдельно в стороне. Полная обойма. Значит, в патроннике патрона тоже нет, и оружие безопасно, даже если мент и сможет до него рукой дотянуться.

– Вот и она. – Словакин небрежно поднял банковскую карточку и посмотрел на тисненые пунктиром буквы. – Давно она нас интересовала. Значит, Садоев. Так что, карточки, товарищ капитан, воруем?

Севастьянов только плечами передернул, показывая, что отвечать на такое нелепое обвинение он не намерен. С высоты своего немалого следственного опыта он посматривал на спецназовцев с легким презрением, считая, что он-то сумеет правильно поставить себя в любой ситуации, но не понимал, что сам идет в подготовленную для него ловушку. И ловушка сработала.

– Значит, не воруем. Значит, боевики и террористы таким образом с нашими ментами расплачиваются, – сделал вывод Словакин. – Тебя, мент, никогда не интересовало, скольких жизней может стоить эта карточка, или ты абстрактного мышления лишен начисто...

– Я уже сказал, что по существу моего задержания разговаривать буду только в присутствии адвоката, – мрачно ответил Севастьянов и демонстративно уставился в потолок, словно нашел там что-то интересное.

Словакин тоже в потолок посмотрел, и даже с любопытством, но ничего там не увидел и к ментовскому капитану повернулся.

– Я вот в законах плохо разбираюсь, – признался он. – Но ты сам, наверное, знаешь, сколько тебе, предположительно, дадут по статье «двести пять» за терроризм. Использование служебного положения, кстати, как мне кажется, является отягчающим обстоятельством. Но тебе это лучше знать. И наверняка лучше моего знаешь, как оценивается судом сотрудничество со следствием. Что касается адвоката, то адвоката тебе предоставят, когда будут официальный допрос вести. Но пока допрос неофициальный, ты имеешь еще шанс рассматривать свое поведение как «явку с повинной». И мы можем так же на сотрудничество посмотреть. Потом будет поздно.