Супербомба - [39]

– Сразу отсылай на проверку. На полную проверку по всем ведомствам, включая Интерпол. Полковник Мочилов с Интерполом договорится.

* * *

Дежурный по институту пришел, как и попросил подполковник Ставров, с подробным планом всей территории и вместе с начальником караула. План сразу расстелили прямо на одной из кроватей и склонились над ним.

– Я позвонил начальнику института, – доложил дежурный. – Товарищ генерал сейчас приехать не может, обещал утром быть пораньше.

На этот комментарий к событиям внимания никто не обратил.

– Я предлагаю рассматривать этот вопрос с точки зрения проникновения взломщика извне, – предположил подполковник Ставров. – Где выставлены посты внешнего охранения?

Он обернулся в сторону стоящего скромно в стороне мрачного старшего лейтенанта. Начальник караула шагнул ближе к карте и начал показывать, наклоняясь так, словно накануне лом проглотил.

– Что у вас со спиной? – недовольно спросил подполковник.

– Травмирована. Автомобильная авария.

– Тогда садитесь. И показывайте.

Кто-то сразу пододвинул старшему лейтенанту табуретку. Начальник караула сел тоже прямо, но так ему показывать было легче. С расстановкой часовых разобрались быстро.

– Капитан Рустаев, – подполковник Ставров обратился напрямую ко мне. – Вы у нас главный специалист по таким вопросам. Возможность проникновения.

– Я днем мимо всех постов по очереди пройду, и меня не заметят, – сказал я. – И любой из моей группы пройдет. И любой человек с качественной полевой подготовкой, особенно в темноте. Никаких проблем.

– Неправильно расставлены посты? – спросил начальник караула, понимая при этом, что штатное расписание постов составлял не он и к нему претензий быть не может.

– Нормально посты расставлены. Как обычно расставляются вне зоны боевых действий, – успокоил я старлея. – Но даже если их вдвое увеличить численно, опытный человек все равно пройдет, а при необходимости и всех часовых поочередно снимет.

Начальник караула не возразил. Может быть, он краем уха и сам слышал, что такое «опытный человек» в устах офицера спецназа ГРУ.

– И в этом случае что мы имеем? – Подполковник Ставров желал конкретности. – А в этом случае мы имеем неприглядную картину. Я мало интересуюсь собственностью института танковых войск, но помещение спецназа ГРУ остается совершенно беззащитным.

– Вы, товарищ подполковник, намерены сделать какие-то оргвыводы? – напрямую спросил дежурный майор.

– Для своего ведомства выводы вы делайте сами, а мы сделаем выводы для своего. Думаю, капитан Рустаев вывод уже сделал и знает, как ему себя вести.

– Я сделал, товарищ подполковник, – подтвердил я. – И как вести себя, знаю.

* * *

Следственно-экспертная бригада уехала. Одновременно ушли дежурный по институту с начальником караула. Время уже к середине ночи приближалось. Нам еще завтра предстояло работать, хотя мы точно и не предполагали, что придется делать завтра, и потому я, убедившись, что все вещи и оружие из машин перенесли в помещение, дал команду:

– Отбой!

– Как так? А рождение сына обмывать? – с претензией спросил Медвежий Заяц. – Чисто символически.

– А это как? – спросил я. – Всего-то по бутылке на брата?.. Нет, парни, отбой. С женой будет все в порядке, тогда и обмоем. Я долги всегда отдаю.

У меня душа не лежала ни к какому обмыванию. Это походило бы на предательство по отношению к Ольге, и потому голос мой звучал категорично. Так категорично, что возражать никто не стал. Группа быстро успокоилась в темноте.

Никто не храпел, потому что храпунам в спецназе делать нечего, но я долго уснуть не мог и держал зажатой в ладони трубку мобильника, чтобы не пропустить «виброзвонок», если такой раздастся, и был готов выйти для разговора на улицу, чтобы не мешать отдыхать другим, и вообще, чтобы разговаривать свободнее. Мне казалось, что позвонить должны были вот-вот... Дежурный врач говорил, что ожидается решающий кризис. И неизвестно, чем этот кризис может закончиться. Наверное, и Ольге сейчас было бы легче, окажись я рядом. Одно мое присутствие уже было бы ей существенной поддержкой. Я хотел быть сейчас там, я мыслями был рядом с женой, но сознавал при этом, что мог бы лишь поддержать, а помочь не мог бы ничем ни мысленно, ни физически.

Часто, к сожалению, случается так в нашей армейской действительности, что личное и чрезвычайно важное, судьбоносное, вступает в противоречие со служебным, которое тоже неважным быть не может, потому что у военной разведки служба всегда боевая. И изменить что-то в этой ситуации возможности у нас нет.

Я лежал в полудреме долго, ждал звонка, пока не заснул, но проснулся сразу, едва только почувствовал гулкое вибрирование трубки в руке. Встал сразу с ясной головой и тут же вышел за дверь, чтобы поговорить с улицы. И ответил на звонок сразу за порогом:

– Слушаю, капитан Рустаев.

– Вениамин Владимирович. Это из больницы вас беспокоят, – говорила опять, похоже, медсестра. Почему-то врачи не любят звонить и разговаривать с родственниками больных.

– Слушаю вас. Как ее состояние?

– Вениамин Владимирович, вы верующий человек?.. – Вопрос прозвучал как-то странно.

– Наверное, да.

– Значит, неверующий. Но все равно помолитесь за здоровье жены. Ей сейчас очень плохо. У нее начался кризис. Нам установили прямую связь с московской клиникой. Врач сейчас через компьютер получает консультации. Но только бог поможет. Помолитесь. Вы молитвы знаете?