Супербоги - [5]

Супермен выражал свою позицию внятно: он – народный герой. Оригинальный Супермен был смелым откликом гуманистов на страх эпохи Великой депрессии перед вышедшей из-под контроля наукой и бездушным индустриализмом. Мы увидим, как эта первая версия супергероя останавливает гигантские поезда, опрокидывает танки и поднимает строительные краны, точно штанги в спортзале. Супермен вписал счастливый финал в историю отважного и безнадежного соперничества народного героя Джона Генри с паровым молотом[7]. Супермен вытащил из затекста фантазии о силе и могуществе, что снова и снова гнали маленького человека на закат и к затемнению. Супермен был чаплинским Бродягой – в нем тоже горела ненависть к несправедливости и задиристому хулиганью, но вместо хитроумия и обаяния супергерой обладал силой пятидесяти человек и был неуязвим. Кошмарные антиутопические видения пророчили дегуманизированный, механизированный мир, а Супермен предлагал альтернативу: отчаянно человеческое завтра, в котором индивидуализм одерживал победу над суровыми силами индустриального угнетения. Неудивительно, что угнетенные полюбили его беззаветно. Как любой спаситель, рожденный в хлеву, Супермен был совершенно непретенциозен и выступал за бедных.

Вернемся к обложке. Обратите внимание: композиция строится вокруг еле-еле замаскированного икса – он задает структуру и графическую стройность. Этот неочевидный икс – намек на нечто интригующее и неведомое, и именно таким был Супермен, когда вышел первый номер «Action Comics», – загадкой в глазу поп-культурной бури. Он стоит в центре компаса – он властитель четырех стихий и четырех сторон света. В гаитянском вуду перекресток – врата лоа (духа) Папы Легбы, местного воплощения «бога», известного также как Меркурий, Тот, Ганеша, Один или Огма. Подобно им всем, Легба – привратник, он охраняет границу, где встречаются миры людей и божеств. Вполне логично, что Супермен обитает там же.

«Икс» как композиционная основа позволил Шустеру придать некоторым элементам вращательный импульс, который подчеркивает центральную фигуру. На обложке есть и люди с разными выражениями лиц, и обломки автомобиля, и очень яркие цвета, но при наложении на жесткую конструкцию икса все они складываются в дополнительную спиральную композицию, которая ведет взгляд вверх и по кругу, по зрительному колесу обозрения, и, затягивая наш разум движением, порождает лихорадочные вопросы:

Почему так испугался убегающий человек?

Зачем подняли машину?

Зачем ею колошматят о скалу?

На что смотрит человек, стоящий на карачках?

Зная все, что мы знаем о Супермене сегодня, можно предположить, что убегающие перепуганные люди – какие-то гангстеры. Но читатели 1938 года понятия не имели, что происходит на обложке. Несомненно, предполагался какой-то экшн, но первое явление Супермена подчеркнуто не отвечало ни на какие вопросы. Люди, которых мы по умолчанию принимаем за улепетывающих гангстеров, вполне могли оказаться обычными прохожими, что разбегались от гримасничающего бандита, выряженного, как танцор русского балета. Нигде нет мешков, откуда сыплется похищенное добро, ни у кого на щеках не пробивается вечерняя щетина, не видно ни дешевых костюмов, ни даже оружия; убегающих людей можно принять разве что за невинных зевак. Если судить только по наружности, разноцветный здоровяк мог оказаться и другом, и врагом, и был лишь один способ разобраться – читать дальше.

Но тут есть и другое новшество – другая хитроумная приманка. На обложке мы видим кульминацию истории, которой еще не знаем. Мир наконец-то нагнал Супермена – а тот уже завершает свое приключение. Мы всё пропустили! И, лишь прочтя историю, мы сможем вписать обложку в контекст.

Это первое, еще лишенное названия приключение Супермена открывалось взрывом лихорадочного действа в застывшем кадре. Сигел отказался от привычной экспозиции и сразу перешел к делу на первой же бравурной панели, которая удивительным образом перекроила традиции построения сюжетной арки в приключенческих историях. Текст гласил: «КТО-ТО НЕУСТАННО МЧИТСЯ СКВОЗЬ НОЧЬ. КАЖДЫЙ МИГ НА СЧЕТУ… ЕСЛИ ОПОЗДАТЬ, ПОСТРАДАЕТ НЕВИННАЯ ЖИЗНЬ», а на панели Джо Шустер изобразил Супермена в прыжке, с блондинкой под мышкой – блондинка связана, и во рту у нее кляп. Иллюстрация уверенна, мускулиста и благоухает угрозой, как сам Супермен.

На второй панели мы попадаем в «поместье губернатора»: Супермен уже несется по лужайке, через плечо окликая связанную блондинку на переднем плане, которую он бросил под деревом: «УСТРАИВАЙСЯ ПОУДОБНЕЕ! МНЕ НЕКОГДА!» Мы не знаем, кто эта девушка: судя по неприветливости Супермена, барышня непутевая, либо, как намекала нам обложка, герой комикса все-таки злодей.

Повествование уже затягивает нас с суперменской скоростью, заставляет фокусироваться на самых значимых, самых ярких деталях каждой сцены – у нас как будто проявились суперчувства. Нас подхватывает спутная струя развевающегося плаща Супермена, и нам остается лишь задыхаясь мчаться за ним по пятам.

Когда дворецкий в ночном халате отказывается впустить в губернаторский дом хорошо сложенного незнакомца в трико, Супермен сносит дверь, взлетает по лестнице, неся вопящего дворецкого над головой, затем срывает с петель другую запертую дверь, стальную, и достает перепуганного (и явно недовольного уровнем обеспечения безопасности) чиновника. Дворецкий тем временем оклемался и хватается за пистолет. «УБЕРИ ИГРУШКУ», – предостерегает его Супермен, надвигаясь со сжатым кулаком. Дворецкий стреляет, и тут выясняется, что мускулистый герой неуязвим для пуль – они рикошетят от широченной груди с монограммой, не причиняя ему ни малейшего вреда.