Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала - [21]

— А вы кто? Родригес или Мануэль?

— И тот и другой — это все я. А вы кто?

— Меня зовут Лаура. — Лицо ее потеплело, тонкие ярко-красные губы тронула едва заметная улыбка и, подойдя поближе к нему, она стала рассматривать его без стеснения. Григулевич понравился ей: он был на голову выше нее и красив собой — карие веселые глаза, умное благородное лицо и будто нарисованные черным жирным карандашом привлекательные усики. Она продолжала смотреть на него умиленными глазами и ничего не могла с этим поделать.

Иосиф тоже, как зачарованный, нежно смотрел на ее природное изящество, так не характерное для многих молодых и полных латиноамериканок, которых он не раз встречал на улицах Мехико и Буэнос-Айреса.

— И долго мы будем тут стоять? — улыбнулась она, и карие глаза ее засверкали, как драгоценные камни.

Первоначальная мягкость и приветливость Григулевича исчезла.

— Между прочим, вы должны были назвать мне пароль, чтобы удостовериться, что я являюсь именно тем человеком, с которым вам надлежало встретиться.

Лаура, кивнув, рассмеялась.

— Том очень точно обрисовал мне ваш внешний облик, поэтому я и подошла к вам так смело и уверенно. Но если вы продолжаете не доверять мне, то, пожалуйста… Вот пароль: «Как пройти к дворцу Чапультепек?»

— Это уже другое дело! К дворцу Чапультепек мы можем вместе пройти по бульвару Пасео-де-ла-Реформа. И если бы вы сразу назвали эти слова пароля, то мы не стояли бы так долго здесь.

— Ах, вот как! Оказывается, я виновата? — Улыбка Лауры приняла оттенок ироничности.

— Вы ни в чем не виноваты… Но таковы законы моей работы, — ответил серьезно Иосиф.

— И в чем же выражается ваша работа?..

— Я — работник Коминтерна и этим все сказано. Давайте все же пройдемся до дворца Чапультепек.

— Скажите, Мануэль, а зачем я понадобилась вам? — поинтересовалась она, шагая рядом с ним.

— Чтобы защитить вас, мексиканцев, — полушутя ответил Григулевич и попросил называть его на «ты».

— А от кого защищать, если не секрет?

— От германского фашизма и американского империализма, — продолжал он с юмором вести разговор.

Ей нравился его беспечный голос и неторопливые, остроумные ответы на вопросы. И вообще он был ей по душе.

— Если я правильно поняла, ты не любишь немцев и американцев.

— Если говорить серьезно, я, действительно, не люблю немцев за фашизм и развязанную ими войну в Европе, — согласился он.

— А как же быть с Моцартом, Бетховеном и Вагнером?

— Германия для меня — это прежде всего фашизм, а потом уже Моцарт, Бетховен и Вагнер, музыку которых я всегда высоко ценил. А к американцам я отношусь неприязненно за то, что они вмешиваются во внутренние дела стран Латинской Америки, в частности Мексики.

— Ну хорошо, что же в таком случае требуется от меня, простой учительницы? Чтобы я тоже не любила немцев и американцев?

— Нет, не это. Я прошу тебя рассказать все о себе.

— Зачем тебе это?

— Сейчас объясню. В Европе, как известно, молодой человек ухаживает за девушкой долго и тактично, окружает ее вниманием, старается сам изучить ее мысли, взгляды на жизнь и тому подобное. А в Испании другой обычай: брать понравившуюся девушку штурмом…

— Извини, Мануэль, что перебиваю, мне, конечно, нравятся умные и уверенные в себе молодые люди, но при одном условии, если они не лезут обниматься с первых минут знакомства…

— Да не к тому я клоню! — щелкнул он пальцами с досады. — Девушку берут там штурмом для того, чтобы от нее самой получить всю информацию, а не растягивать время на долгое изучение и длительные свидания.

— Значит, ты испанский «штурмовик», — съязвила побежденная его объяснением Лаура. — Хорошо, я расскажу тебе свою родословную…

Собравшись с мыслями, она начала рассказывать ему о себе и своих родителях.

Из ее рассказа Иосиф понял, что большую часть жизни она прожила в административном центре штата Агуаскалиентес. Ее отца многие знали как прилежного работника местного железнодорожного узла и как благочестивого человека. В их семье — десять мальчиков и две девочки. После работы отец обычно собирал детей вокруг себя и рассказывал им волшебные сказки, древние истории о своих предках, а также об ацтеках, майя и вожде Монтесуме. По выходным дням он брал с собой дочь Лауру на политические манифестации, марши протеста и забастовки, на которых она вместе с демонстрантами тоже грозила своими маленькими кулачками и выкрикивала какие-то лозунги. Огонь ее политических устремлений и убеждений разгорелся несколько позже, Лаура училась тогда в педагогическом институте и на третьем курсе вступила в ряды Мексиканской компартии. Вместе с другими добровольцами она даже намеревалась поехать в Мадрид на защиту республиканской Испании. Но ее желанию не суждено было сбыться — неожиданно умер отец. Оставить же мать, нигде не работавшую, с целой дюжиной детей она не решилась. Чтобы как-то облегчить ее положение, Лаура при содействии своего состоятельного дяди Хосе Араухо, известного в Мексике врача по раковым заболеваниям, уговорила мать переехать из далекой провинции Агуаскалиентес на жительство в столицу Мексики, где Лаура получила не только престижное место работы, но и гораздо большее, чем в бывшей провинции, поле общественно-политической деятельности.