Сунг - [7]

Мы резко забираем в сторону и начинаем подниматься по заснеженному лбу сопки.

— Стой! — недвусмысленный лязг затвора заставляет нас замереть.

Застываем, всматриваясь в однообразный снежный ландшафт и пытаясь вычислить находящийся рядом окопчик «секрета». Звук металла глухой, словно из-под земли. Но одновременно довольно отчетливый, как будто стрелок сидит в яме где-то под нашими ногами. Ни намека. Хорошо замаскировались, черти…

Подполковник представляется.

В ответ — тишина. Видимо, в «секрете» сидит не один человек, и теперь там совещаются, как быть с непрошенными гостями.

Спустя пару минут прозвучал все тот же голос:

— Товарищ подполковник — вперед. Остальные на месте!

— Куда вперед?! — кричит раздражающийся Рукосуев, — Ты где сидишь?

— А прямо к вершине идите, товарищ подполковник! — советует невидимый часовой, в тоне которого начинают проскальзывать веселые нотки, — Там вас и встретят.

Комендант матерится под нос:

— ... твою мать! Этот торопыга опять все по-своему сделал. Говорил же ему, что не здесь надо…

Слова подполковника потихоньку стихают по мере его удаления. Через пяток минут он оказывается на вершине, растерянно оглядывается, делает шаг и… пропадает. Видимо, спрыгивает в какой-то окопчик.

— А нам что делать? — вопрошает мой спутник — майор белое безмолвие.

— Подождите пока… — предлагает «безмолвие». — Покурите. Тут можно: «духи» не увидят…

Кажется, я его вычислил. Этот парень находится за вот этим холмиком, или под ним (если этот холмик — насыпь из земли над окопом, искусно замаскированным). У меня сразу начинают чесаться руки, чтобы проверить свою догадку. Но как? Гранату не бросишь — свои, черт бы их побрал!

Разведчик видит это по моему лицу, улыбается одними губами и кивает мне. Похоже, он пришел к такому же выводу одновременно со мной. Потом демонстративно присаживается на корточки и вытягивает сигарету из мятой пачки:

— Закуривай, старлей!

— Закуривайте, товарищ старший лейтенант, — советует мне голос веселого наглеца, — И не крутитесь, все равно не найдете.

— Будешь хамить, боец, гранату брошу! — кричу в ответ, — Знаю, где сидишь!

— Не успеете, — лениво подключается к перепалке второй, — Я вас еще с половины подъема на прицеле держу.

Через минут пятнадцать появляется красный от гнева Рукосуев. Рядом с широко шагающим подполковником семенит, стараясь не отстать, маленький прапорщик с хитрованской татарской физиономией.

Комендант что-то сердито ему выговаривает. Прапор виновато мотает головой, искоса поглядывая на начальство. Впрочем, по его лицу не видно, что он сильно удручен разносом…

— К Снесареву! — походя бросает нам Рукосуев и, не сбавляя темпа, начинает спускаться в сторону траншей.

Прапорщик, пробегая мимо вместе с подполковником, мотнул головой, словно копируя жест царских офицеров. Получилось это у него неплохо, если бы не шапка, съехавшая от рывка прапору на нос.

Нам ничего не остается, как последовать за этой парочкой.

Рукосуев не идет, а летит по целине. От него, словно от носа крейсера в штормовом море, в разные стороны фонтанами разлетается снег. Мы едва поспеваем — видимо, сильно разозлил его неведомый Снесарев.

А вот и он — Снесарев.

Разбитной малый в потертом на рукавах и на животе бушлате (видно, часто лазит по траншее). Из-под расстегнутого ворота куртки в глаза вызывающе лезет зеленая пограничная тельняшка. Шапка на затылке. (Впрочем, ее он в начале разноса приводит в нормально-уставное состояние.) Глаза, наверное, в обычное время нагловато-веселые (теперь понятно, с кого берут пример борзые бойцы в «секретах»!), сейчас нарочисто — виноватые и по-солдатски слегка бессмысленные. Франтоватые черные усики тщательно подстрижены. Они смотрятся по-опереточному на его смуглом, обветренном лице грубоватой, мужицкой лепки.

Кого он мне напоминает? Точно! Таким в моем воображении был старшина разведки Чубаров из некрасовского «Сталинграда». Лихой, бесшабашный вояка, предпочитающий больше полагаться на себя, а не на приказания начальства «сверху».

Он молча слушает разнос подполковника за то, что устроил огневую точку и «секрет» на сопке, которую было решено не занимать. Пару раз старший лейтенант Снесарев пытается вставить слово:

— Но это же господствующая над нами высота... Если «духи» займут…

— Не ваше дело, старший лейтенант! С неожиданно жестким тоном вмешивается в разнос майор-разведчик. — Это не ваше дело! Сегодня же — слышите, сегодня! — с сопки должны быть все выведены. Это приказ!

Старший лейтенант не знает, имеет ли право ему приказывать незнакомый майор. Он вопросительно смотрит на Рукосуева.

— Вы слышали, Снесарев?! — кидает тот начальнику «стопаря». — Идите выполняйте приказание!

Старший лейтенант козырнул и отошел в сторону. Вполголоса отдал распоряжение прапорщику.

Тот, в свою очередь, кинул выразительный взгляд в сторону нашей группы и отправился сторону сопки. Мы молча смотрим ему в след.

Разнос происходит в шагах десяти за траншеями «точки». В них то и дело мелькают любопытные закопченные физиономии и солдатские шапки солдат.

Снесарев поворачивается в их сторону:

— Вам делать нечего?! А ну по местам!.. Ты чего здесь?! Отдыхаешь после наряда? Сейчас в наряде на кухне отдохнешь! И не лыбся, Худойбергенов, сгною!