Сунь Укун — царь обезьян - [249]

– Дочь моя, – отвечал ей правитель, – я исполню твою просьбу и выпровожу их из города.

Правитель не мешкая отправился в тронную залу и велел пригласить к нему нареченного зятя с его тремя учениками.

Все это время Танский монах вел счет дням, и вот двенадцатого числа еще затемно он разбудил своих учеников и сказал:

– Наступило двенадцатое число. Что же мне делать?

– Я уже определил, – сказал тут Сунь Укун, – что над правителем нависли темные силы, но про царевну ничего не могу сказать, пока не увижу ее. Сегодня нас выпроводят из города, но ты, наставник, не бойся. Я мигом вернусь, только переменю свой облик, и буду неотступно охранять тебя.

И действительно, пока учитель и его ученики совещались, появились дворцовые чины, ведающие царским выездом и церемониалом, которые передали приглашение пожаловать во дворец.

Быстро собрав поклажу и коня, наши путники отправились вслед за придворными чинами и прибыли к красному крыльцу у дворца. Правитель принял их и велел приблизиться.

– Подайте мне вашу подорожную, – приказал правитель. – Мы сейчас приложим к ней нашу государственную печать, поставим подпись, а затем вернем ее, чтобы вы могли следовать дальше. Кроме того, вам приготовлено достаточно разных припасов на дорогу. Скорей отправляйтесь на Чудодейственную гору поклониться Будде. Если раздобудете священные книги и снова будете проходить здесь, получите от меня щедрое вознаграждение. А о наставнике своем не беспокойтесь.

Сунь Укун поблагодарил правителя и велел Шасэну достать подорожную, которую и вручил правителю. Тот прочел ее, поставил печать и подпись. Затем правитель взял десять слитков золота и двадцать слитков серебра и передал их Сунь Укуну в дар. Как вам уже известно, Чжу Бацзе был корыстолюбив от природы. Он поспешил принять этот подарок и спрятал его, а Сунь Укун в это время по-монашески стал кланяться правителю, бормоча какие-то буддийские изречения. Затем он повернулся и хотел удалиться, но Танский наставник кубарем скатился со своего сиденья, бросился к нему и вцепился в него обеими руками.

– Как же это вы собираетесь оставить меня одного?! – вскричал он, в отчаянии скрежеща зубами.

Сунь Укун схватил Сюаньцзана за руки и, крепко сжав их, подмигнул ему.

– Ты пируй себе на славу, – лукаво произнес он, – а мы сходим за священными книгами и скоро вернемся к тебе.

Танский наставник совсем растерялся: он не знал, верить или не верить своему ученику, и не хотел отпускать его. Придворные, глядя на них, думали, что они и в самом деле прощаются. Наконец правитель пригласил зятя занять свое место на тронном возвышении, а придворным велел проводить его учеников за город. Танскому наставнику ничего не оставалось, как повиноваться.

Сунь Укун, Чжу Бацзе и Шасэн, выйдя за ворота, распростились с придворными. Когда они пришли на постоялый двор, Сунь Укун выдернул у себя волосок, превратил его в своего двойника и оставил на постоялом дворе, а сам превратился в пчелку и полетел прямо во дворец.

Там он увидел своего наставника, который сидел на расшитом стуле по левую сторону правителя. Брови у него были скорбно сдвинуты, а сердце пылало, как раскаленный уголь. Сунь Укун тихонечко подполз к уху учителя и прожужжал:

– Наставник! Я здесь. Ничего не бойся.

Вскоре явился начальник внутреннего дворца и пригласил государя на пир.

– Десять тысяч лет тебе здравствовать, великий государь! – молвил он. – Сейчас во дворце Благовещей птицы начнется свадебный пир. Государыня с царевной уже там. Они изволили просить тебя, государь, пожаловать со знатным гостем.

Радостный и довольный, государь отправился на пир со своим нареченным зятем.

Вот уж поистине:

И самый прекрасный цветок

нерадивый садовник загубит;

Даже истинно чистое сердце

смутится от горьких раздумий.

О том, как Танскому наставнику удалось избавиться от напасти и покинуть дворец царевны, вы узнаете из следующей главы.

Глава девяносто пятая,

из которой вы узнаете о том, как ложное было заменено истинным, как был пойман Нефритовый заяц и как темное начало, встретившись с первородным духом, вступило на Истинный Путь

Итак, одолеваемый печалью, Танский наставник последовал за государем во внутренний дворец, где его ждала царевна. Гремела музыка, вокруг все благоухало, воздух был напоен чудесными ароматами. Разодетые девы были подобны феям-небожительницам. Но Сюаньцзан ничего не видел, он шел, поникнув головой, не поднимая глаз. Зато Сунь Укун был очень доволен.

Прицепившись к шляпе своего наставника, он смотрел по сторонам и радовался, что все эти красоты не вызывают у Танского монаха греховных помыслов.

Но вот из дворца Благовещей птицы навстречу правителю вышла принцесса в окружении государынь и придворных дам.

Танский монах совсем растерялся: руки и ноги отказались повиноваться ему. Он дрожал всем телом.

А Сунь Укун как только глянул на принцессу, так сразу понял, что никакая она не принцесса, а самый что ни на есть настоящий оборотень. Над головой ее вился легкий дымок, впрочем не слишком зловещий и не пагубный. Прильнув к уху своего наставника, Сунь Укун прожужжал:

– Наставник! Это не принцесса, а оборотень!