Сумрачный дар - [73]

Глава 25 Химеры, наваждения и благие намерения

26 день хмеля. Найрисский залив, близ крепости Сойки, Шуалейда шера Суардис.

Шу не сразу поняла, что именно он хочет сделать, и только поэтому не стала сопротивляться — а потом оказалось поздно, она уже сидела, оседлав бедра Роне и держась за его плечи.

— Я не… — Она сама не понимала толком, что «не».

Не останавливайся? Не отпускай меня?

— Нет? Или да, моя Гроза? — Роне едва заметно пошевелился, и до Шу внезапно дошло, на чем именно — твердом, горячем и пульсирующем — она сидит.

Ее залило жаром, всю, от ушей и до пальчиков на ногах, а внизу живота сладко потянуло, и дыхание замерло — словно боясь любым неосторожным движением спугнуть это прекрасное, стыдное, обжигающее удовольствие.

— Да, — тихо-тихо, почти неслышно, шепнула она и внезапно ощутила сумасшедшую легкость, словно тело потеряло вес. — Да, я хочу.

На этот раз она сама потянулась к его губам. Но поцеловать не успела, то есть… то есть сам Роне с низким стоном впился в ее губы, сгреб обеими руками, вжал в себя — и ворвался языком в ее рот, словно пытался заполнить ее собой, слиться… и она поддалась, открылась ему, ответила на поцелуй — больше ни о чем не думая, не сомневаясь и не страшась…

Да, она делала то, что хочет. Выгибалась в его руках, терлась грудью, сжимала коленями его бедра и стонала, не в силах сдерживаться — и не желая сдерживаться. Не сейчас! Не с Роне!

И сама не сразу поняла, почему Роне громко и низко застонал, почти зарычал, а на язык полилось что-то терпкое, горячее и пьяняще-сладкое… Не только на язык, она ощутила это всем телом, всей своей сутью — почти как смерть зургов в Олойском ущелье, только еще слаще, еще вкуснее, острее, горячее! Горячо и сладко до судороги, до взрыва, словно внутри нее проснулся вулкан и наконец-то выплеснулся, освободился… Боги, как же хорошо!..

Только сглотнув это, — вместе со стоном Роне, с его дрожью наслаждения, с захлестнувшим ее всплеском огненной тьмы, — Шу сумела оторваться от его губ, вдохнуть, открыть глаза… с удивлением ощутить себя сытой, счастливой и усталой… И утонуть в бездонных, полыхающих лавой озерах его глаз.

— Ты очень быстро учишься, моя сумрачная шера, — пророкотал Роне и слизнул каплю крови с нижней, прокушенной губы.

— О ширхаб… — Ей должно было быть стыдно и неловко, должно — но не было. Эта капля и его язык, и ранка на губе снова притягивали ее, манили. — Прости, я…

— …сделала то, что хотела. — Он медленно улыбнулся и так же медленно привлек ее к себе, потянулся за поцелуем. — То, чего хотел я. И хочу еще.

— Роне, это не… — Она из последних сил попыталась остановиться, прекратить это — неправильное, недостойное. Она уперлась ему в грудь ладонями, ощущая бешеное биение его сердца и жар его кожи сквозь… одну лишь сорочку? А куда делся камзол?

— Это не… невероятно прекрасно. Немыслимо. Не… — он внезапно засмеялся и упал на спину, увлекая ее за собой. — Нежно?

— Ты сумасшедший! — Почему-то ей, упавшей сверху и уткнувшейся лицом ему в грудь, тоже стало смешно и легко-легко.

А Роне зарылся пальцами в ее волосы, массируя и лаская, и словно бы больше не держал ее. Правда, она по-прежнему ощущала животом нечто твердое и горячее, и еще — его напряжение и желание, такое яркое и острое, почти до боли.

Жар бросился ей в лицо, воздух застрял в легких — не вздохнуть. А внизу живота опять стала закручиваться горячая, щекотная спираль желания. Как раз в том месте, которым она касалась… которым она лежала на… ох, ширхаб…

— Сумасшедший темный шер и сумрачная Аномалия, — усмехнулся Роне. — Мы с тобой прекрасная пара.

Она вздрогнула, словно очнувшись от наваждения. Пара? Она и шер Бастерхази — пара? Но… как же светлый Люкрес, ее Люка? Как же… Каетано? Он не поймет. Если она выйдет замуж за темного шера, то Кай… разве тогда Кай сможет стать королем? Или… Что-то она совсем запуталась… с чего ей вообще пришла в голову такая ерунда — что она может выйти замуж за Роне?! Она любит Люкреса, она уже почти дала ему согласие. И то, что она сейчас делает — плохо. Нельзя обманывать жениха… ну, почти жениха. Неважно, кто он!

— Очень важно, Шу. — Роне погладил ее по напряженным лопаткам, и тело отозвалось еще одной волной тягучего, животного удовольствия. — Ты даже не представляешь, насколько важно.

— Ну так объясни мне. — С трудом преодолев желание прижиматься к нему, подставляться его ладоням и стонать от удовольствия, Шу приподнялась на локтях и заглянула ему в глаза. — Какого ширхаба происходит? Вы с Люкресом друзья или?..

От воспоминания об этом «или», которое приснилось ей в Тавоссе — или не приснилось? — она опять залилась жаром. А Роне, даже не думающий скрывать, что читает ее мысли, довольно усмехнулся. Но, вместо того чтобы сказать «или»…

— Я не знаком с его высочеством Люкресом, моя прекрасная упрямая Гроза.

— Ты!.. — Она хотела сказать «врешь», но осеклась. Он не врал! Роне говорил чистую правду! Но как?! — Как это может быть? Но… Роне…

— Видимо, ты имеешь в виду того драчливого светлого шера… хм… который просил не называть его имени. Шера Инкогнито. У него еще красивые бирюзовые глаза. — Роне улыбался довольно, как сожравшая кувшин сметаны рысь, разве что усы не облизывал — за неимением усов… А, нет… облизнул нижнюю губу с едва кровоточащей ранкой.