Сумма теологии. Том VI - [54]

Этому противоречит следующее: как говорит Философ, не обладая навыком к добродетели, нельзя действовать так, как действует добродетельный человек[146]. Затем, кто бы ни нарушал предписание закона, он заслуживает наказания. Таким образом, из этого могло бы следовать, что не обладающий навыком к добродетели человек, что бы он ни сделал, заслужил бы наказание. Но это противоречит намерению закона, который стремится к тому, чтобы привести человека к добродетели путем приучения его к добрым поступкам. Следовательно, модус добродетели не подпадает под предписание.

Отвечаю: как уже было сказано (90, 3), предписание закона наделено силой принуждения. Следовательно, то, на что направлено принуждение закона, непосредственно подпадает под предписание закона. Затем, как сказано в десятой [книге] «Этики», закон принуждает посредством страха перед наказанием[147], и потому тот, на кого наложено наказание, в строгом смысле слова подпадает под предписание закона. Но божественный и человеческий законы расположены в отношении наложения наказаний по-разному, поскольку законное наказание касается только того, о чем способен судить законодатель (ведь закон карает в соответствии с вынесенным приговором). Далее, человек, создатель человеческого закона, способен судить только о внешних действиях, поскольку, как сказано [в Писании], «человек смотрит на лицо» (1 Цар. 16:7), тогда как Бог, Создатель божественного закона, способен [также] судить о внутренних движениях воли, согласно сказанному [в Писании]: «Ты испытуешь сердца и утробы, праведный Боже» (Пс. 7:10).

Таким образом, нам надлежит говорить, что модус добродетели некоторым образом соотносится как с человеческим, так и с божественным законом; некоторым образом он соотносится только с божественным законом, а с человеческим – нет; и [наконец] некоторым образом он [вообще] никак не соотносится ни с человеческим, ни с божественным законом.

Далее, модус добродетели, как говорит Философ во второй [книге] «Этики»[148], заключается в трех вещах. Во-первых, в том, что человек должен действовать «сознательно», и это подпадает под суждение как божественного, так и человеческого закона, поскольку то, что делается по неведенью, делается случайно. Следовательно, о некоторых вещах выносят суждение как о наказуемых или извинительных с точки зрения неведенья как согласно человеческому, так и согласно божественному закону.

Во-вторых, человек должен действовать «преднамеренно», то есть посредством [сознательного] выбора, выбирая то или иное частное действие ради собственной пользы, что подразумевает двоякое внутреннее движение, [а именно движение] воли и намерения, о чем нами уже было сказано ранее (8; 12) и относительно чего правомочен судить только божественный закон, а человеческий закон – нет. В самом деле, человеческий закон не карает человека за то, что он намеревался убить, хотя и не убил, тогда как божественный закон карает, согласно сказанному [в Писании]: «Всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду» (Мф. 5:22).

В-третьих, человек должен действовать «уверенно и устойчиво», каковая устойчивость связана с навыком и подразумевает, что действие обусловливается укоренившимся навыком. В этом отношении модус добродетели не подпадает под предписания ни божественного, ни человеческого закона, поскольку ни Бог, ни человек не карают того, кто должным образом почитает родителей, хотя и не обладает при этом навыком к сыновнему почтению.

Ответ на возражение 1. Подпадающим под предписание модусом исполнения дел правосудности является то, что они должны быть исполнены в соответствии с правом, а не то, что они должны быть исполнены благодаря навыку к правосудности.

Ответ на возражение 2. Намерение законодателя двояко. Его цель, прежде всего, состоит в том, чтобы привести людей к чему-то в соответствии с предписаниями закона, и это ["что-то"] суть добродетель. Во-вторых, его намерение связано с содержанием предписаний, и это суть некоторое продвижение или расположение к добродетели, а именно к добродетельным поступкам. В самом деле, цель предписания и содержание предписания – это не одно и то же, что подобно тому, как не одно и то же цель и то, что способствует достижению цели.

Ответ на возражение 3. То, что дела добродетели должны делаться без огорчения, подпадает под предписание божественного закона, поскольку кто бы и что ни делал, если он делает это с огорчением, то делает подневольно. А вот делать [что-либо] с удовольствием, то есть радостно или охотно, в одном отношении подпадает под предписание, а именно в той мере, в какой удовольствие проистекает из любви к Богу и ближнему (каковая любовь подпадает под предписание), т. е. когда удовольствие обусловливает [именно] любовь, а в другом отношении не подпадает под предписание, [а именно] в той мере, в какой удовольствие обусловливается навыком, поскольку, как сказано во второй [книге] «Этики», «доставляемое поступками удовольствие служит признаком наличия навыка»[149]. В самом деле, действие может доставить удовольствие или со стороны цели, или же потому, что оно проистекает из соответствующего навыка.