Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление - [53]

Это мне и в голову не приходило.

– Нет, я страшно удивилась, когда увидела его там.

Выслушав мой чистосердечный ответ, она разочарованно поджала губы.

– А сегодня он заехал за тобой перед уроками? – продолжала допытываться она.

– Да, но ни о чем таком мы не договаривались. Он заметил, что вчера вечером я была без куртки, – объяснила я.

– Собираетесь еще куда-нибудь?

– Он предложил свозить меня в субботу в Сиэтл – по его мнению, такой поездки мой пикап не выдержит. Это считается?

– Считается, – кивнула она.

– Ну, значит, да. Собираемся.

– Ну и ну… – отчетливо произнесла она все три слога. – Эдвард Каллен!

– Верно, – согласилась я. – Это не просто «ну и ну».

– Погоди! – Она выставила руки вперед, ладонями ко мне, словно останавливала дорожное движение. – Он целовал тебя?

– Нет, – пробормотала я. – Даже не пытался.

Лицо Джессики стало разочарованным. Наверняка и мое тоже.

– Как думаешь, в субботу?.. – она подняла брови.

– Маловероятно, – досаду в моем голосе скрыть не удалось.

– О чем вы говорили? – Джессика продолжала допытываться шепотом: урок уже начался, но мистер Варнер не делал нам замечаний, к тому же болтали не мы одни.

– Даже не знаю, Джесс, о разном, – шепнула я. – О сочинении по английскому. Недолго.

Недолго – мягко сказано. Эдвард упомянул его мимоходом.

– Ну, пожалуйста, Белла! – взмолилась она. – Хоть какие-нибудь подробности!

– Ну ладно… сейчас расскажу. Видела бы ты, как заигрывала с ним официантка в том ресторане! Старалась вовсю. А он на нее – ноль внимания.

И если Эдвард слышит, пусть делает какие угодно выводы.

– Хороший признак, – кивнула Джессика. – Она была симпатичная?

– Очень. Лет девятнадцати-двадцати.

– Еще лучше. Наверное, ты ему нравишься.

– Может быть, но как знать. Он всегда такой загадочный, – специально для Эдварда добавила я и вздохнула.

– Как ты только не боишься оставаться с ним наедине! – выдохнула она.

– А что такого? – я ужаснулась, но она не заметила моей реакции.

– Он такой… потрясный, аж страшно! Я бы не знала, о чем с ним говорить, – она состроила гримаску, вероятно, вспоминая сегодняшнее утро или прошлый вечер, когда испытала на себе всю силу его ошеломляющего взгляда.

– Рядом с ним я тоже несу чушь, – призналась я.

– Ну и ладно! Он же обалденно шикарный, – пожав плечами, отозвалась Джессика, словно это оправдывало любые недостатки. Возможно, она и вправду так считала.

– Вообще-то о нем можно много чего сказать.

– Правда? Например?

Я уже пожалела, что заикнулась об этом. И о том, что про чтение мыслей Эдвард явно не шутил.

– Не знаю, как объяснить… но помимо лица, в нем еще много невероятного.

Вампир, который хочет быть добрым, бросается спасать людей, чтобы его не считали чудовищем… Я уставилась в пустоту.

– Неужели? – хихикнула Джессика.

Я не ответила, пытаясь сделать вид, будто внимательно слушаю мистера Варнера.

– Значит, он тебе нравится? – сдаваться она не собиралась.

– Да, – отрывисто ответила я.

– То есть нравится по-настоящему? – выпытывала она.

– Да, – снова сказала я и покраснела. Надеюсь, об этом Джессика думать не станет.

Ей, видимо, надоели односложные ответы.

– А сильно он тебе нравится?

– Слишком сильно, – шепнула я. – Гораздо сильнее, чем я ему. Но я ничего не могу с собой поделать, – я вздохнула и покраснела еще гуще.

К счастью, в этот момент мистер Варнер вызвал Джессику отвечать.

Во время урока ей больше не представилось шансов возобновить разговор, а когда прозвенел звонок, я прибегла к маневру уклонения.

– На английском Майк спрашивал, не говорила ли ты что-нибудь про вечер понедельника, – сказала я Джессике.

– Не может быть! А ты что? – ахнула она, сразу забыв про Эдварда.

– Ответила, что, по твоим словам, тебе очень понравилось. Вид у него был довольный.

– Скажи слово в слово, что он спросил и что ты ответила!

Всю перемену мы посвятили разбору структуры каждой фразы Майка, а большую часть испанского – обсуждению каждого оттенка выражения его лица. Я не позволила бы вытянуть из меня столько подробностей, если бы не опасалась, что в противном случае предметом разговора вновь стану я сама.

А потом звонок возвестил обеденный перерыв. Я вскочила с места, запихивая учебники в сумку, и оживленное выражение моего лица, должно быть, объяснило Джессике, в чем дело.

– Значит, сегодня ты не сядешь с нами? – догадалась она.

– Неизвестно, – я понятия не имела, не исчезнет ли Эдвард опять куда-нибудь.

Но за дверью класса, где у нас проходил урок испанского, прислонившись к стене и без зазрения совести напоминая греческого бога, уже ждал меня Эдвард. Едва взглянув на него, Джессика закатила глаза и направилась прочь.

– До встречи, Белла! – с явным намеком попрощалась она. Видимо, телефон сегодня придется отключить.

– Привет, – голос Эдварда был и насмешливым, и раздраженным. Несомненно, он подслушал наш разговор.

– Привет.

Я не придумала, что сказать, он тоже молчал, так мы и шли молча до самого кафетерия. Идти по территории школы рядом с Эдвардом в обеденный час пик было все равно что заново пережить первый день в новой школе: все как один глазели на меня.

Эдвард направился к концу очереди по-прежнему молча, хотя то и дело задумчиво бросал на меня взгляд. Мне показалось, что раздражение на его лице одержало верх над насмешкой. Я нервно затеребила молнию на куртке.