Сумерки вампиров. Мифы и правда о вампиризме - [63]

На стыке тысячелетий границы между различными видами искусств стали совершенной условностью — персонажи книг, комиксов, компьютерных игр, телесериалов, анимационных картин и большого, широкоформатного кино свободно смешивались в эффектные межжанровые формы. Так, новаторский по меркам 1998 года кинопроект «Блейд» был снят по мотивам одноименной серии комиксов. Жанровое сочетание вампирской мистики с элементами киберпанка собрало неплохую кассу — 70 миллионов долларов в США, еще 45 в других странах, и это при собственном бюджете фильма в 40 миллионов. Фильм заслужил внимание критики тем, что ознаменовал начало массовой эпохи «кибервампиров» и всяческих искусственно созданных гибридов вампиров с людьми. Но вскоре источниками сценарных идей для кинематографистов стали не только комиксы, но и компьютерные игры, постепенно и сами фильмы превратились в парад спецэффектов, служащий промоушеном компьютерных игр.

Даже внешне вампиры эпохи миллениума сильно изменились — теперь им было мало бессмертия, они начали стремительно молодеть. Если вампир из книжной классики принимает облик мужчины обычного для Европе XIX века брачного возраста — от 27 до 35 лет, — то образцовый киновампир образца тридцатых годов XX века был «не стар, но мудр» — ему слегка за сорок. В этой благодатной для вечной жизни возрастной поре элегантные кровопийцы оставались вплоть до середины 60-х, когда на экраны выплеснулся бесчисленный поток низкопробных подделок, эксплуатирующих эротический потенциал темы вампиризма. Создателям вампирской эротики помимо женщин-вампиров — вечно юных и прекрасных — требовались и мужчины с достойным телом, и вампирам пришлось скинуть десяток лет, а заодно расстаться с душными смокингами и громоздкими плащами.

С появлением домашней видеотехники экраны агрессивно завоевывает жанр фильмов ужасов и сериалов для студентов и подростков: в середине 80-х появляется культовый «Кошмар на улице Вязов», за ними следует волна подражаний разного художественного качества — производители кинохоррора наконец-то в полной мере оценили коммерческий потенциал подростковой аудитории.

Процесс пошел по нарастающей: фильм «Голод» в большой мере обязан успехом участию музыкального кумира молодежи Дэвида Боуи. С пришествием в мир подростков компьютеров основная аудитория почитателей жанра хоррора и мистики оконательно изменилась — теперь среди них преобладали молодые люди и подростки. Вернуть вампиру классический облик было уже непосильной задачей — «Дракула Брема Стокера» оказался чем-то вроде музейного экспоната, антиквариата, способного вызвать вздох восхищения или волну ностальгических чувств, которые легко забылись после появления картины «Интервью с вампиром». Именно этот фильм впервые представил зрителям возможность сопереживать судьбе юного вампира — не то ребенка, не то подростка.

Уже в конце 90-х на телевизионных экранах вампиры стали полноправными, хотя и эпизодическими героями молодежных мистических сериалов — таких как «Секретные материалы», «Байки из склепа», но смогли отпраздновать триумф, воцарившись на первых ролях, когда начался показ сериала «Баффи — истребительница вампиров».

На этом плодородном культурологическом грунте взрос и формализовался фэндом[124], который можно условно определить как «поклонники вампиров». Хотя это менее сплоченная группа, чем «готы» или почитатели жанра аниме или романов Толкиена, у них тоже есть собственные традиции, канонические тексты, сюжетно-ролевые игры и обширнейший фан-фикшен и фан-арт. Производители охотно поддерживают «вампироманов» — выпускаются не только компьютерные игры и книги, но и сопутствующие товары — футболки и школьные аксессуары с изображениями полюбившихся персонажей, костюмы для ролевых игр, специализированные издания, огромное количество вставных челюстей с клыками, цветных линз, париков и шелковых плащей. Производители модных шарнирных кукол из Кореи и Японии предлагают поклонникам вампиров особые молды вампиров с соответствующим гардеробом и аксессуарами в виде гробов и миниатюрных летучих мышей.

Кульминацией процесса стало появление экранизаций романов Стефани Майер — вампир окончательно превратился из демонической сущности, повергающей в смертный ужас, в «паренька из соседнего двора» — школьного приятеля или одноклассника — одинокого, скорее необычного и очень притягательного, но при этом абсолютно безопасного!

В семействе Калленов нет ни следа инфернальности, мистичности или способности вызывать у теплокровных немотивированную тревогу, которые были присущи даже самым прекрасным вампирам прежних лет. Эпоха политкорректности сделала с вампирами то, что оказалось не под силу викторианским моралистам, — лишила их ауры порока, тяги к запретным утехам и греховным страстям. Каллены называют себя «вампирами-вегетарианцами», они перешли на кровь животных и словно поменялись местами с жертвами — Эдвард Каллен сам становится объектом искушения со стороны возлюбленной — девушки Беллы, обладательницы крови с редким и весьма притягательным для вампиров запахом[125].

Тень будущего: мистики верят, что будущее умеет отбрасывать тень — стоит лишь внимательно присмотреться к знакам и знамениям вокруг. В забытом XIX веке литераторы-романтики вдохнули в вампиров новую жизнь, протестуя против засилья рационализма, научного прагматизма и жестких моральных ограничений. Вполне возможно, что культурологи будущего усмотрят за феноменом популярности вампирской саги Стефани Майер не только удачное переложение на американские кинореалии романтических суб-жанров японского аниме, но и стихийный протест против систематической демонстрации сцен насилия, агрессии и безудержного секса, захлестнувшей киноэкраны и средства массовой информации на изломе тысячелетий.