Сумерки людей - [18]

Почти все мужчины уже оказались впереди него — они аккуратно огибали стайки лениво прохаживающихся дам, сбивались в небольшие компании и оживленно болтали. Довольные лица рдели от спиртного и бурного общения. Перед ними рассыпались по сторонам расшалившиеся детишки, псы и затерявшиеся в общей сутолоке слуги. Времени, впрочем, пока хватало с избытком — трибуна у стрельбища была заполнена лишь на четверть. Большинство молодых людей в живописных позах стояли на склоне холма — каждый небрежно держал в руке свой наградной жезл с высеченными на нем красными, желтыми и белыми полосками. Самые сопливые — особенно те, чьи жезлы знаков отличия еще не носили — ввязывались в собственные импровизированные состязания — возились, боролись, боксировали, прыгали, плевались, кувыркались, метали ножи, и все такое прочее. Немного выше по склону гувернантки согнали в кучу несколько десятков малышей и, как всегда безуспешно, пытались завести хоровод — счастливый и разгневанный писк тонких голосков прорывался сквозь гомон толпы.

Дик с Сэмом миновали присевшего на холмик преподобного доктора Хампера. Обхватив руками колени, наклонив голову и не вынимая изо рта трубки, он с улыбкой слушал прибывшего из Фонтенбло священника американской католической церкви. Вообще-то, Хампер считался в Бакхилле посредственным капелланом. Вот его предшественник, преподобный доктор Морнингсайд, слыл образцом равно красноречивого и лаконичного оратора. Впрочем, о лучшем естественнорожденном англиканском священнике Бакхиллу и мечтать не приходилось. Их уже столько было удвоячено многими знатными родами Восточного Побережья, что натуралы считались большой редкостью.

Впереди вдруг послышались громкий лай и рычание. Сквозь плотную толпу Дику удалось разглядеть двух сцепившихся псов. Один — прелестный колли. А вот другой — мерзкое чудище, помесь добермана с сенбернаром и еще невесть с кем. Втиснутые в плотный кружок, Дик и его личный срак с интересом наблюдали за схваткой. Драчка получалась славная, но когда стало казаться, что колли вот-вот крепко достанется, из толпы выступил мужчина в зеленом кителе и бриджах — и выстрелил из револьвера.

Испуганный колли рванул прочь. А дворняга осталась корчиться с простреленным задом. Зеленый аккуратно прицелился и выстрелил еще раз, теперь уже в голову.

Пес дернулся лишь раз — и застыл. Увлекаемый прочь рассасывающейся толпой, Дик успел еще раз оглянуться и был неприятно поражен отвратительным зрелищем. На коленях перед трупом стоял маленький срак в цветах Бакхилла и безутешно рыдал, положив голову на грудь убитому другу. Рядом в траве валялся поднос с фужерами.

А-а, ладно. Если сраки так уж хотят держать домашних животных и дают им плодиться как попало, то что тут поделаешь? Внизу, на площадке, оркестр уже заиграл «Да здравствует Бакхилл!». Пора добираться до места.

Стрельбище оказалось почти заполнено. Некоторые из соперников уже стреляли, и в воздухе висел резкий запах бездымного пороха. Дик беззаботно занял первое же свободное место и тут же запоздало обнаружил, что соседом его оказался Кессель. Кес тоже повернул голову — и несколько долгих секунд враги с неодолимым отвращением смотрели друг на друга. Потом Кес пожал плечами, повернулся к своему личному сраку и что-то ему сказал.

С девяти утра дул легкий ветерок. Сэм передал Дику заряженный карабин. Рядом уже выстрелил Кес, и тут же послышался голос:

— Десятка!

Дик кивнул сраку на мониторе, прицелился и выстрелил.

— Десятка! — выкрикнул срак.

Прямо в ухо Дику грохнуло оружие Кеса, и срак объявил:

— Девятка! Выстрелил и Дик.

— Семерка!

Да, хорошего мало. Ничего, наверстаем. Он всегда стрелял лучше Кеса.

Всегда, но, кажется, не сегодня. То ли шумная толпа, то ли утренние разочарования, но что-то определенно выбивало Дика из колеи. Кес сажал неплохую серию девяток и десяток, а Дик, старательно целясь, стрелял очень неровно.

— Семерка, — выкрикивал с монитора срак. — Девятка… семерка… семерка… — Потом недоуменная пауза. И наконец: — В «молоко».

В «молоко»! С пятидесяти метров! Из собственного карабина! Острое чувство стыда буквально пронзило Дика. Ему страшно хотелось провалиться сквозь землю или расколотить карабином монитор и отправиться восвояси. Как он в понедельник посмотрит в глаза Блашфилду?..

Но ведь в понедельник не будет никакого Блашфилда. Опять он все забыл. Согретая солнцем куртка вдруг перестала приятно облегать спину. А карабин превратился в мертвую металлическую палку. Что он вообще делает на этом пошлом пикничке со стрельбой, когда в эти последние часы в Бакхилле нужно попрощаться с озером, с фазановыми рощами, с конями?..

— Десятка! — радостно объявил срак на мониторе у Кесселя.

Дик невольно скосил глаза и увидел, как угрюмая физиономия кузена озарилась придурковатым восторгом. Руки предательски задрожали, а в горле совсем пересохло. Вдруг мелькнула мысль. Одно, только одно теперь доставит удовольствие. Втоптать в грязь эту поганую рожу…

Весь дрожа, Дик снова повернулся к мишени. Да, свой крутой нрав он уже знал в достатке. Все мужчины рода Добни всегда заводились с пол-оборота. Потому и жили недолго.