Сумерки Америки - [46]
Та же логика доминирует в чемберленовских умах и сегодня.
«Если израильтяне позволят палестинцам образовать независимое государство на Западном берегу, а македонцы дадут равные права албанскому меньшинству, а британцы уступят ирландским католикам Белфаст, а мексиканцы перестанут притеснять индейцев чиаппу, цейлонцы – тамилов, индонезийцы – восточных тиморцев, а Испания, Россия, Грузия, Турция согласятся на создание независимой Басконии, Чечни, Абхазии, Курдистана, на земле очень скоро воцарится абсолютный мир», – убеждают нас сегодня «миротворцы». И гибель тысяч соотечественников под развалинами Торгового центра для них – лишь новое подтверждение их правоты. «Вот что вы натворили своей близорукой и жестокой политикой! – говорят они своим политическим противникам. – Не слушались нас – теперь расхлёбывайте эту кровавую кашу. И ждите повторения!»
Тот факт, что в любом народе, в любом человеческом сообществе вы можете найти людей, способных наслаждаться самовластием, насилием, подавлением ближнего, к рассмотрению не принимается. И то, что это решительное меньшинство, сплочённое единодушием общей страсти, легко захватывает власть над миролюбивым большинством, разумному и благонамеренному человеку каждый раз представляется случайностью, отклонением от некой «нормы», которую он так уютно лелеял в своих мечтах. Когда «оборонцы» (если им разрешают открыть рот) пытаются напомнить своим идейным противникам все кровавые примеры недавнего прошлого – от мафии, берущей под свой контроль профсоюз, до большевиков и нацистов, захватывающих верховную власть в государстве, – «миротворцы» в ответ уверенно перечисляют очередные «ошибки» правителей, которые, дескать, и привели к этим печальным явлениям. «Слушались бы нас – и ничего подобного бы не случилось!»
Когда умелый янки из Хартфорда, что в штате Коннектикут, оказался в государстве короля Артура, он научил тамошних жителей множеству полезных вещей: ездить на велосипеде, изготавливать ружья и пистолеты, посылать телеграммы, говорить по телефону. И лишь одну сугубо американскую вещь он не пытался навязать им: демократический способ правления. Видимо, чувствовал, что ни рыцари, ни сам король Артур, ни злой чародей Мерлин, ни добрый поварёнок Кларенс не смогут оценить по достоинству это политическое устройство.
Сто лет спустя всё изменилось.
Демократию будут навязывать народам, не знающим ещё колеса. Если какой-то американский политический деятель посмеет вслух сказать, что не всякий народ и не на каждом этапе своего развития способен ввести такой сложный способ правления, его политическая карьера будет кончена. Демократия – это святое. Это венец творения. Гегель думал, что история нашла своё блистательное завершение в прусской монархии XIX века. Сегодня его последователь философ Фрэнсис Фукуяма объяснил нам, что история закончилась демократией. Нет нужды искать дальше. Идеальное политическое устройство найдено. Каждый народ может взять его и ввинтить у себя, как электрическую лампочку. А то, что кровавые политические раздоры продолжают бушевать в десятках государств, объявлявших себя демократическими, это случайные отголоски прошлого, происки злых властолюбцев, результат невежества и неосведомлённости.
XXI век начался с того, что американской армии было поручено построить демократию в Афганистане и Ираке. Взятие Кабула и Багдада, свержение злых талибов и кровавого Саддама Хусейна считались достаточной предпосылкой для этого святого дела. Советники, знавшие эти страны и их многоплемённое население, предупреждали, что стихия хаоса и насилий выплеснется неудержимо, – их не хотели слушать. Когда президенту Бушу-младшему сказали, что в Ираке наверняка начнётся гражданская война между шиитами и суннитами, он спросил: «А кто это такие?»[118].
Американские лидеры не хотели замечать простого факта: не было такой нации – иракцы. Была свирепая диктатура Саддама Хуссейна, который во главе партии Баас сумел воспользоваться вакуумом власти, возникшим после свержения монархии (1958) и серии военных переворотов, и зверскими методами подчинить своему контролю самые разные этнические и религиозные группы: шиитов, суннитов, курдов, туркменов, христиан. Когда американцы свергли его (2003), вакуум власти возник снова. Какое-то время население ждало, чтобы победители взяли на себя роль правителей и обеспечили социальный порядок в стране.
Увы, этого не произошло. Профессора американских генералов в военных академиях учили их, что после свержения тиранов демократия в стране устанавливается сама собой с такой же неизбежностью, с какой груша падает тяжёлым концом вниз. Командование даже не выставило охрану у важнейших научных и культурных центров в Багдаде и других городах. Немедленно начался повальный грабёж художественных сокровищ Национального музея, библиотек, государственных архивов. Была также разграблена лаборатория, в которой хранились образцы опаснейших бацилл: чумы, холеры, вирусов полно и СПИДа. В течение лета 2003-го кто-то вывез из подземных складов десятки тонн взрывчатых веществ RDX и H MX
Опубликовано в журнале "Звезда" № 7, 1997. Страницы этого номера «Звезды» отданы материалам по культуре и общественной жизни страны в 1960-е годы. Игорь Маркович Ефимов (род. в 1937 г. в Москве) — прозаик, публицист, философ, автор многих книг прозы, философских, исторических работ; лауреат премии журнала «Звезда» за 1996 г. — роман «Не мир, но меч». Живет в США.
Когда государство направляет всю свою мощь на уничтожение лояльных подданных — кого, в первую очередь, избирает оно в качестве жертв? История расскажет нам, что Сулла уничтожал политических противников, Нерон бросал зверям христиан, инквизиция сжигала ведьм и еретиков, якобинцы гильотинировали аристократов, турки рубили армян, нацисты гнали в газовые камеры евреев. Игорь Ефимов, внимательно исследовав эти исторические катаклизмы и сосредоточив особое внимание на массовом терроре в сталинской России, маоистском Китае, коммунистической Камбодже, приходит к выводу, что во всех этих катастрофах мы имеем дело с извержением на поверхность вечно тлеющей, иррациональной ненависти менее одаренного к более одаренному.
Умение Игоря Ефимова сплетать лиризм и философичность повествования с напряженным сюжетом (читатели помнят такие его книги, как «Седьмая жена», «Суд да дело», «Новгородский толмач», «Пелагий Британец», «Архивы Страшного суда») проявилось в романе «Неверная» с новой силой.Героиня этого романа с юных лет не способна сохранять верность в любви. Когда очередная влюбленность втягивает ее в неразрешимую драму, только преданно любящий друг находит способ спасти героиню от смертельной опасности.
Приключенческая повесть о школьниках, оказавшихся в пургу в «Карточном домике» — специальной лаборатории в тот момент, когда проводящийся эксперимент вышел из-под контроля.О смелости, о высоком долге, о дружбе и помощи людей друг другу говорится в книге.
Сергей Довлатов как зеркало Александра Гениса. Опубликовано в журнале «Звезда» 2000, № 1. Сергей Довлатов как зеркало российского абсурда. Опубликовано в журнале «Дружба Народов» 2000, № 2.
Годы Первой мировой войны стали временем глобальных перемен: изменились не только политический и социальный уклад многих стран, но и общественное сознание, восприятие исторического времени, характерные для XIX века. Война в значительной мере стала кульминацией кризиса, вызванного столкновением традиционной культуры и нарождающейся культуры модерна. В своей фундаментальной монографии историк В. Аксенов показывает, как этот кризис проявился на уровне массовых настроений в России. Автор анализирует патриотические идеи, массовые акции, визуальные образы, религиозную и политическую символику, крестьянский дискурс, письменную городскую культуру, фобии, слухи и связанные с ними эмоции.
В монографии осуществлен анализ роли и значения современной медиасреды в воспроизводстве и трансляции мифов о прошлом. Впервые комплексно исследованы основополагающие практики конструирования социальных мифов в современных масс-медиа и исследованы особенности и механизмы их воздействия на общественное сознание, масштаб их вляиния на коммеморативное пространство. Проведен контент-анализ содержания нарративов медиасреды на предмет функционирования в ней мифов различного смыслового наполнения. Выявлены философские основания конструктивного потенциала мифов о прошлом и оценены возможности их использования в политической сфере.
Водка — один из неофициальных символов России, напиток, без которого нас невозможно представить и еще сложнее понять. А еще это многомиллиардный и невероятно рентабельный бизнес. Где деньги — там кровь, власть, головокружительные взлеты и падения и, конечно же, тишина. Эта книга нарушает молчание вокруг сверхприбыльных активов и знакомых каждому торговых марок. Журналист Денис Пузырев проследил социальную, экономическую и политическую историю водки после распада СССР. Почему самая известная в мире водка — «Столичная» — уже не русская? Что стало с Владимиром Довганем? Как связаны Владислав Сурков, первый Майдан и «Путинка»? Удалось ли перекрыть поставки контрафактной водки при Путине? Как его ближайший друг подмял под себя рынок? Сколько людей полегло в битвах за спиртзаводы? «Новейшая история России в 14 бутылках водки» открывает глаза на события последних тридцати лет с неожиданной и будоражащей перспективы.
Книга о том, как всё — от живого существа до государства — приспосабливается к действительности и как эту действительность меняет. Автор показывает это на собственном примере, рассказывая об ощущениях россиянина в Болгарии. Книга получила премию на конкурсе Международного союза писателей имени Святых Кирилла и Мефодия «Славянское слово — 2017». Автор награжден медалью имени патриарха болгарской литературы Ивана Вазова.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.