Сумеречная зона - [7]

Разумеется, прежде чем осуществить вторжение, он походил вокруг, покричал, посвистел и погремел цепью на воротах. Но никакого шевеления не возникло за периметром ограды, никто не вышел поинтересоваться, что за шум, никто не мелькнул за окнами бетонной коробки офиса, и собаки в этот раз не было.

Он рассчитывал проникнуть внутрь скрытно и без помех, в том месте, где ограждение примыкало к бетонному забору и не просматривалось из окон офиса, но сталь сетки оказалась не по зубам кусачкам, которые он принес с собой в кармане. Ячейки сетки растягивались, как пружина, верхний ее край был укреплен на двух скрученных жилах колючей проволоки, а нижний — глубоко утоплен в земле во избежание подкопа. Это заградительное сооружение, казавшееся прозрачным и изящным, имело несколько степеней защиты — его явно устраивал человек, знающий толк в деле.

Человек, знающий толк в деле, с усмешкой наблюдал за безуспешными попытками ищейки проникнуть через преграду, стоя у амбразуры своей сторожевой башни. Это заградительное сооружение, как и любое другое, не было неприступным — оно было рассчитано на то, чтобы затормозить противника, сделать его видимым, давая обороняющемуся пространство для маневра, и время, чтобы выставить прицел. Прицеливание исключалось по действующим правилам игры, а не пользовать собаку значило прекратить игру вовсе. Поэтому наблюдатель удовлетворенно кивнул, увидев, что противник нащупал слабое место в преграде и начал взбираться вдоль металлической опоры, опираясь на те ячейки, которые были прикручены к ней толстой проволокой и не тянули за собой всю сеть.

Воронцов осторожно сполз на землю по другую сторону ограды и хмуро осмотрел брючину, порванную о «колючку» наверху.

«Туше», — усмехнулся наблюдатель, рассматривая в бинокль его мрачное лицо.

Пробираясь между грудами строительного мусора, поросшего кустами сирени, и держа наготове аэрозоль, Воронцов минул кирпичную башню и вышел к зданию офиса. Здесь было чистенько и пустынно — двухэтажная бетонная коробка на квадрате белого бетона, несколько розовых кустов у входа, глухие стальные двери, стальные щиты, окрашенные серой эмалью на окнах первого этажа.

Без толку потыкавшись во входную дверь, он обошел кругом здание, постукивая донцем баллончика во все металлические поверхности, и не найдя ни единой щели, куда всунуть глаз, оборотил свой взгляд к башне «элеватора» — больше смотреть было некуда. В кирпичную стену, обращенную в сторону офиса, была врезана ржавая железная дверь со следами зеленой краски, ему не очень хотелось тащиться туда, рискуя оступиться в какую-нибудь грязную яму, в зарослях лопуха и репейника, но он потащился. Раз уж он влез сюда, то следовало подергать все двери.

Наблюдатель бесшумно отступил в тень от амбразуры окна.

Вопреки ожиданиям, дверь оказалась незапертой и петли почему-то не заскрипели, в душной тишине жаркого майского полудня, когда, подковырнув пальцами край, он потянул на себя ржавую дверную створку — ручка отсутствовала.

Изнутри дохнуло холодом, железом и кирпичной сыростью. Воронцов переложил баллон с аэрозолем в левую руку, достал из кармана фонарь и перешагнул порог.

Перед ним открылись два пути. Один крутыми маршами лестницы вел вверх. Второй бетонными ступенями лестницы спускался вниз. В сумеречном пространстве между путями стояли тени. Он начал подниматься к свету, но путь вверх оказался изначально перекрыт — уже третий марш лестницы рухнул и ломаной грудой лежал в лестничном пролете. Откуда-то сверху каменного колодца проникали лучи света, но не достигали дна. Пришлось спуститься вниз.

Лестница вниз, оканчивалась в квадратном пространстве, открытом в три низких коридора, луч фонаря выхватывал крепления на стенах, оставшиеся от снятых коммуникаций. Поколебавшись, Воронцов выбрал средний.

Черная Герта замерла рядом с хозяином, хозяин улыбнулся в темноте — игра началась.

Воронцов осторожно продвигался вперед, здесь и ряд ли можно было заблудиться, но свалиться что-то на голову могло вполне, а можно было и оступиться в какую-нибудь дыру — все было ветхим, брошенным, нигде не присутствовали следы человека, здесь было холодно и пахло запустением, где-то капала вода. По обе стороны коридора открывались проходы в какие-то подсобные помещения — пустые, в основном, но прежде, чем коридор повернул под прямым углом вправо, Воронцов обнаружил железные шкафы для одежды — в одном из них, и душевую с насквозь проржавевшими кранами — в другом.

Игрок улыбнулся в темноте и подбросил камешек.

Воронцов, вздрогнув, метнул за спину луч фонаря, но ничего не увидел и снова пошел вперед, с опаской поглядывая на потолок, — впереди уже просматривалось что-то, похожее на решетку. Это и оказалась решетка из двух створок, стянутых цепью, провисшей под тяжестью ржавого замка. Что-то многовато здесь было железа, не учтенного охотниками за металлом. На всякий случай Воронцов пнул створку, но замок был подвешен не для виду, как это случается в брошенных помещениях, и пришлось поворачивать назад, ничего не увидев интересного сквозь решетку, кроме такого же коридора, а когда он свернул за угол, петли решетки ржаво скрипнули за его спиной. Воронцов замер, сунув в карман бесполезный баллон, и уже дернулся было к пистолету, но тут же обозлился на себя — что за ребячество? Створка могла сама вернуться в исходное положение, но кто-то мог и играть с ним в игры. А если кто-то играл с ним в игры, то тем более не следовало метаться по коридору лучом фонаря, да еще и со стволом в руке — на смех затейнику, который уже ушел из зоны досягаемости луча света и хихикает во тьме. Следовало выбираться отсюда — вот, что следовало делать. Если здесь есть кто-то, играющий на своем поле, пусть засунет свои правила игры себе в жопу. В лабиринте могло никого и не быть, но ум Воронцова сам по себе был достаточно лабиринтным, чтобы подозревать подвох за каждым поворотом самого себя. Многоопытный Воронцов, точно и хорошо знал, что паранойя доставляет много забот, но ее отсутствие отменяет все заботы раз и навсегда — гробовой доской. Поэтому очень тихо, очень спокойно, контролируя не только каждое движение, но и выражение лица, он начал выбираться к свету дня.