Сумасшедшее лето красной шапочки - [51]

Ровно в 5 я зашла в это заведение. Почему-то оттуда сразу захотелось уйти. Но я же не просто так пришла, поэтому придется терпеть.

Стены у этого Малибу разного цвета. Где-то на всю стену нарисован апельсин, падающий в воду. Где-то клубника, истекающая соком… Необычный дизайнерский ход, от которого рябит в глазах. Пестрый интерьер сразу отталкивает. По крайней мере — меня. Слишком много цветов, деталей, мерцания.

— Павлина! Привет. — откуда-то возникает Илья. На нем простая белая футболка с «V — образным» вырезом, которая идеально сидит на его подкаченном теле и джинсовые шорты. Волосы лежат, как после стилиста, голливудская улыбка… И в этот момент я почувствовала, что ничего не чувствую! Огромное чувство облегчения разливалось у меня внутри.

— Привет, — легко здороваюсь я.

— Присядем? — он показывает рукой на свободный столик.

Мы садимся, Илья сразу же заказывает нам коктейли, не смотря в меню. Видимо, он здесь довольно частенько бывает. Ну да, а иначе стал бы он звать именно сюда? Оглядываю Малибу… Нет, не пойму, как здесь можно чувствовать себя комфортно.

— Начнем, чтоб не терять времени. — важно говорит Илья, будто он бизнесмен выкроивший всего пару свободных минут для меня. — Хочу подговорить всех друзей Стаськи, чтоб в этот день не поздравляли ее, ни писали смс и т. д. А вечером всю ее такую расстроенную привести в кафе, где уже все накинутся на нее с поздравлениями.

— Не плохо… Надеюсь не сюда? — скептически оглядываю кафе еще раз, в надежде прозреть и воспылать теплыми чувствами к этому месту. Но становится только хуже. Замечаю слишком низкие потолки, зеркала с разводами.

— Нет, я выбрал другое кафе. Оно ей понравится. Светлое, уютное.

— Отлично, а что от меня надо?

— Утверждение декораций.

Официант приносит нам заказ, мы благодарим его, затем вновь возвращаемся к разговору.

— Я хочу, чтоб все кафе было в цветах. В белых розах…

— Сразу стоп. У Стаси аллергия на розы. — прерываю я горячий пыл романтика.

— Тогда, какие цветы она любит? — хмурится он. — и почему она раньше не сказала? Я столько раз дарил ей розы… — парень зависает, а я усмехаюсь. Вот это дает подруга. Такие муки терпеть ради любви. Ей памятник воздвигнуть надо.

— Пионы, — говорю я.

— Чего пионы? — выходит из транса Илья.

— Она любит пионы, — поясняю я.

— А-а-а, ну хорошо. Сделаем красивую фотозону с живыми цветами, где будет написано Станиславе… — он замялся.

— 20 лет, — заканчиваю я.

— Да, — смущенно произносит парень. — Как хорошо, что я с тобой встретился. Так, назови мне 3 цвета любимых Стаси. Определимся с гаммой…

— Черный, фиолетовый и серебристый. — не задумываясь отвечаю. Просто знаю, что сочетание этих цветов сводит ее с ума.

— Ох… Ты уверена?

— Абсолютно.

— Ладно, доверюсь. Тогда и фотозону придется делать в этих цветах…Интересно, бывают ли черные пионы… — забубнил Илья. Почему я раньше не замечала, какой он зануда? Да и не такой уж он красивый, как мне казалось. Слишком слащавый. Аж тошнит от его милости. Какой же дурой я была.

— Можешь добавить черные лилии. Она оценит, — прерываю его размышления вслух.

— Отлично! — потирает ладони. — а ты не знаешь случайно, какой у нее размер пальца?

— Безымянного?

— Ну, нет. Безымянного рано, наверно.

— Шестнадцать с половиной бери — не ошибешься.

— Запомнил. Паш, неужели ты так хорошо знаешь Стасю? — Илья склоняет голову набок.

— Я дружу с ней больше половины свой жизни. И знаю о ней ВСЁ.- в точности повторяю движение его головы.

— Ладно, тогда еще подскажи, какую музыку выбрать и с какой начинкой торт?

Илья мучал меня допросом еще коло часа, после чего предложил подвезти до дому. Предложения я приняла, потому как нещадно разболелась голова от нудячества своей бывшей любви. Как же я не завидую Стасе.

Мой мучитель вышел проводить меня до калитки, а на прощение сказал около двухсот раз "спасибо" и даже обнял. Чем очень удивил меня и еще раз дал возможность удостовериться, что чувства к нему мертвы, как камень.

Домой захожу без сил. И их не столько отнял Илья, сколько бешеный ритм города, от которого я успела отвыкнуть за два месяца. Чувствую, в конце лета мне будет тяжелее, чем я думала.

Первым делом, как только я пришла — приняла душ, чтоб смыть эту городскую пыль с себя. Затем решила позвонить Жене. Но после девяти протяжных гудков в трубке — поняла, что это бесполезно.

Швырнула телефон на кровать и спустилась вниз. За столом уже собралась вся семья. Даже мама. Поужинав в, я снова пошла к себе, в надежде увидеть пропущенный от пропажи своей. Но, увы, телефон предательски молчал. Или предательски молчал Женя.

Ночь прошла просто ужасно. Мне жутко мешал шум города, не хватало свежего воздуха. И еще я почему-то волновалась за Самойлова. Я не слышала его уже больше суток… Может что-то случилось? А я тут лежу и даже не могу помочь ему. Злюсь на себя. Не пойму почему, но злюсь.

***

Утром, я ощущала себя избитой собакой. Хотелось жутко спать, но мысль о том, что сегодня я увижу Женю, лелеяла мою душу. Наспех позавтракав, я понеслась утрамбовывать обратно свои вещи в машину. Бабушка оценила мое поведение улыбкой и покачиванием головы, а папа с мамой — непонимающим взглядом.