Сумасшедшая хронология - [12]

Мне кажется, мы должны больше знать о таких малышах, как кальций. Иногда мне кажется, что чем меньше существо, тем большей властью оно обладает. Я уверена, что мы находимся в полной власти маленьких частиц. Мы стали слишком заносчивыми. Нам кажется, что мы, великие одноклеточные, всё можем, что нам всё подвластно. А вот почему я сейчас говорю именно эти слова? Почему у меня чешется левый бок? Это я так хочу или так сложились частицы? И что такое ХОЧУ? Что это, если не какая-то сложная комбинация веществ внутри нас? Кто её выстроил? Точно не мы… Частицы движутся, соединяются в большие группы или разделяются, живут по своим законам, нас не спрашивают, не знают и знать не хотят, а кто мы? Мы лишь скопления частиц. Они наши настоящие правители…

В правительственной селёдке

– Что? Это неслыханная дерзость! Я не позволю, чтобы мною командовала какая-то мелюзга! Слышать не хочу ни о каких законах – у нас прекрасные законы и прекрасная императрица, то есть я, и никакие другие начальники мне здесь не нужны! Пусть оставят свои желания при себе. За такие слова нужно беспощадно и немедленно карать! Я приказываю навести порядок самыми жестокими методами. Власть в этой стране будет принадлежать только мне! Так им и передайте, – говорила Фораминифера в телефон императорской связи.

Во время съёмки телепередачи ей поступило сообщение о каких-то беспорядках.

– Не о каких-то, а о самых возмутительных беспорядках. Кому-то в Солнечной провинции очень напекло голову. Мои генералы очень храбрые, у них много пулемётов, но им нужны грамотные руководители. Стратеги. Эта почётная обязанность возлагается на вас. Правительственная селёдка ждёт. Она доставит вас в ставку.

Из телестудии слуги проводили стратегов до селёдки. Огромная селёдка стояла у пристани, вместо трапа высунув длинный язык. На пристани их ждали двое. Один из них, молодой, высокий, в военной форме и фуражке, обратился к консультантам так:

– Многоуважаемые императорские советники, я – капитан этого судна, этого чуда техники, всегда к вашим услугам. А это, – капитан ткнул пальцем в взлохмаченного очкарика в белом халате с ноутбуком, – главный императорский инженер Фелёдкин, субъект дикий и вялый, но за незнание суммы углов шестиугольника активно презирает. Он к вашим услугам не готов. Знакомьтесь. А лучше давайте я вас провожу в свою кабину. Мы срочно отплываем.

По языку все четверо поднялись в селёдкину кабину-голову. Селёдка закрыла рот и, виляя хвостом, отчалила. Через огромное круглое окно можно было видеть, куда она плывёт. Капитан уселся на кресло перед панелью приборов с экранами, стрелками, кнопками. Инженер Фелёдкин по-хозяйски оглядел помещение, потрогал, пощупал, сел рядом с капитаном и спросил:

– Ну как моя селёдочка? Не капризничает? Всё-таки новая модель, всего не учтёшь.

– Отличная модель, и скорость, и маневренность, обтекаемость. Даже не верится, что в одиночку можно такую машину спроектировать. И как это у вас получилось? Это же невероятно!

– Ничего особенного. Я занимаюсь проектированием многоклеточных машин уже семь миллионов лет. Некоторые за семь дней миры создают, а я только парочку механизмов. Да и рано мою работу хвалить, неизвестно, какие болячки у неё в будущем появятся. Не может быть, чтобы у такой большой конструкции не было недостатков, долго ещё её надо будет до ума доводить, проверять, настраивать. Неужто всё работает идеально? Честное слово, самую злобную критику я выслушаю сейчас с большим удовольствием, чем самые искренние комплименты.

– Слышал я критику. Девки жалуются, что голыми работать приходится. Но разве это критика? Тут ведь с какой стороны смотреть…

– А что они жалуются? Мёрзнут, что ли?

– Да глупые девки! Что, вы не знаете наших девок? Сами не знают, чего хотят. «Это неприлично! Это не модно! Даже карманов нет, хоть рубашку дайте. Чем мы хуже одноклеточных?» Вот что они говорят.

– Какое невежество! Они, наверное, даже не знают сумму углов шестиугольника! Вот с кем приходится работать! – воскликнул инженер и посмотрел на политконсультантов. Те понимающе кивали. – «Чем мы хуже одноклеточных!» Вот до чего доводит чтение ценников в магазинах вместо учебника биологии. Если вы будете, как одноклеточные, то селёдка развалится на десять миллиардов одноклеточных. Девки, вы слышите? Вы другие! Они слышат?

– Можно сделать так, чтобы слышали. Включим трансляцию, – сказал капитан.

– Одноклеточным не нужно друг за друга держаться, а вам нужно. Панцирь или пижама с розочками будут этому мешать. Они слышат?

– Да.

– Вы знаете, что панцирь одноклеточных шершавый и твёрдый, что он состоит из острых кристаллов? А ведь вам приходится двигаться, тереться друг о друга. Вы же перецарапаете друг друга, а кого-нибудь в давке и вообще насмерть раздавить сможете, если оденетесь, как одноклеточные. К тому же панцирь растёт до тех пор, пока фораминифера, например, жива. Вы что? телевизор что ли не смотрите? Со временем вы окажетесь замурованы в собственных одеждах. А ведь вам нужно будет ещё как-то дышать и питаться, когда у вас во рту брезентовый носок. И нужно будет… м-м-м, как бы по-литературнее выразиться… пользоваться канализацией, когда у вас в… В общем, вы поняли. Голыми работать лучше. И для этого пришлось приложить немалые усилия. Нужны были конкретные мясные механизмы. Какие? По порядку. Я инженер, остроумный и рассудительный не по годам. Я сказал себе: фораминифера в океанской воде обрастает панцирем, углекислым кальцием. Если в крови будет столько же углекислоты и кальция, сколько и в океанской воде, то селёдочные клетки тоже обрастут панцирем, что плохо. Нельзя поменять законы химии, но можно поменять условия. Я решил убрать из крови углекислоту и кальций. Очищать кровь от углекислоты я решил в жабрах. А из кальция я решил сделать чешую. Всё равно от него толку нет, так пусть он хотя бы защищает мою интеллектуальную собственность. Но оставалось ещё много кальция. Тогда я задумал использовать его так: укрепить моё оригинальное творение костями. Но всё равно оставалось ещё много кальция! И тогда я в ярости закричал ему: долго ты ещё будешь издеваться надо мною, бандит!!!