Султанат Оман. Легенды, сказания и факты истории - [246]

Исследование могильников в Умм-эль-Кайвайне, сообщают архиологи, показало, что, согласно обычаю, существовавшему в прошлом среди племен, обитавших в том крае, при захоронениях на лица умерших людей, над верхней губой, помещали жемчужину; иногда клали жемчужины и на глаза покойника.

Помимо Дильмуна (Бахрейна) и Ормуза, иноземные купцы хаживали в прошлом за жемчугом в Сираф, Гомберун (нынешний Бендер-Аббас) и Линге, на остров Дальма (принадлежит эмирату Абу-Даби, ОАЭ) и в Джульфар (Ра’с-эль-Хайму). С восхищением отзывался о жемчужном рынке в Джульфаре венецианский ювелир Гаспаро Бальби, посещавший этот древний, или «седой» в речи арабов Аравии, город в 1580 г.

По одной из легенд, упомянутых в сводах «аравийской старины», в течение тех 12 месяцев, что Нух (Ной) провел на Ковчеге, он использовал в качестве лампады имевшийся у него «драгоценный камень моря» – невероятно крупную и ярко белоснежную жемчужину, «светившую по ночам подобно луне». После смерти Ноя эта «жемчужина-лампада», дарованная ему Господом, переходила из рук в руки его потомков.

Средневековый ученый ал-Са’алиби (961–1038) повествует, что в одном из храмов в Харране (древний город в Месопотами, где жил Авраам) висели удивительной работы канделябры, инкрустированные большими жемчужинами. Так вот, канделябры эти светились , дескать, по ночам, не будучи зажженными. Свет излучали вставленные в них жемчужины.

Известный французский купец-путешественник Жан Батист Тавернье (1605–1689), державший одно время в своих руках всю европейскую торговлю бриллиантами и жемчугом с Индией, совершивший туда пять поездок и умерший, к слову, в Москве, вспоминал, что уникальной жемчужиной в 1670-х годах владел правитель Омана. За эту, самую красивую в мире жемчужину, по мнению Тавернье, властелин Персии будто бы предлагал владыке Омана 2000 туманов (7000 фунтов стерлингов). Однако предложение это, как и другое, сделанное ему Великим Моголом, который был готов заплатить за нее 9000 фунтов, властелин Омана отклонил, жемчужину не продал[596].

Первыми жемчуг из «Горького озера» (Персидского залива) стали поставлять на рынки Средиземноморья финикийцы, выходцы с Бахрейна. Но уже в I в. до н. э. финикийцев в мировой торговле жемчугом с народами Верхнего моря (Средиземного) потеснили торговцы-оманцы.

Долгое время оманцы доминировали в торговле йеменским кофе с землями зоны Персидского залива, в том числе с Басрой, «торговыми вортами» в Месопотамию. На оманский флот приходилось до половины годового вывоза кофе из Мохи. Оманские торговцы полностью покрывали спрос на кофе в Персии, Центральной Аравии, Месопотамии, Курдистане, Армении, и Грузии. Оттуда кофе, завозимый ими, попадал в Германию, Польшу и Россию. Согласно донесениям английских политических агентов в Прибрежной Аравии, датированных 1721 г. , ежегодно в Басру на оманских судах поступало 10 000 бочек с кофе[597]. К 1760-м годам в Басру ежегодно прибывало по 50 оманских судов с кофе. Главными конкурентами оманцев в торговле в бассейне Персидского залива в 1785–1820 гг. выступали племена бану ‘утуб на Бахрейне и в Кувейте, и ал-кавасим в Ра’с-эль-Хайме. В 1800–1820 гг., в период острой схватки Маската с племенами кавасим и ваххабитами, оманские суда с йеменским кофе, регулярно, как прежде, в Басру не ходили, и поставки кофе туда заметно сократились.

Оман являлся крупнейшим в Аравии рынком по торговле рабами. Завозили «черную кость», так торговцы-оманцы в отличие от слоновой (белой) кости называли «живой товар», то есть невольников, с подвластного Оману Занзибара. Там ежегодно продавали, как пишет в своем сочинении «Оман между прошлым и настоящим» И. А. Мелихов, десятки тысяч рабов, по оптовой цене 2–5 долл. за голову. Иными словами, раб на оманском рынке стоил дешевле овцы. Суда оманских работорговцев шли в Африку с северо-восточными мусонными ветрами (в начале ноября), а возвращались в Маскат летом, с юго-западными мусономи, помогавшими им очень быстро преодолевать 2000-мильный путь от Занзибара до Маската. О ветрах этих оманские мореходы знали, к слову, задолгодо до греческого мореплавателя Гиппала, открывшего их для европейцев.

На Занзибаре проживали артели гуамов или «охотников на черную кость». Время от времени гуамы высаживались на побережье Восточной Африки, «большой страны черных людей» или «удела зинджей» (чернокожих) в речи мореходов-оманцев, и устраивали «охоту» на «черную кость» (рабов). Проводниками у них состояли те же африканцы из числа освобожденных рабов. Действовали гуамы не с кондачка. Располагали точной информацией относительно численности населения в планируемых ими к захвату поселениях, мужчин, женщин и детей, их возраста и даже имевшегося у них на руках оружия. Налет совершали, как правило, на рассвете. В селении, подвергавшемся нападению, каждая из семей защищалась до тех пор, пока не погибал, либо не попадал в руки «охотников» глава семейства. Как только это случалось, сопротивление «обезглавленного» жилища тут же прекращалось, и все его жильцы становились «добычей» являвшихся за ними «охотников».

Женщин и детей, прятавшихся в подземных укрытиях, просто-напросто выкуривали. Делали это следующим образом: открывали входы, ведущие в подземелья, и палили в них из ружей патронами со специальными зарядами из пороха, перемешанного с крысиным перцем. После чего люди, задыхаясь, сами вылезали наружу. Их тут же захватывали, разбивали на группы, по 5–6 человек в каждой; надевали на них ошейники, и пристегивали к цепи, со связанными и заломленными за спину руками.