Султан и его враги. Том 2 - [8]

Шрифт
Интервал

Пока грек раздумывал, не лучше ли ему подождать, дверь дома отворилась, и из него вышли две дамы, плотно закутанные в ячмаки. Лаццаро по одежде узнал в одной из них принцессу Рошану, а в другой — ее сестру, супругу Нури-паши. Старая Кадиджа проводила принцесс до экипажа.

Грек спрятался от них и только после отъезда экипажа подошел к старухе, все еще смотревшей вслед своим знатным гостям.

— Это ты! — сказала она, указывая в том направлении, куда скрылся экипаж. — Ты их видел?

— Это были принцессы.

— Хи-хи-хи, — захохотала старая Кадиджа вслед уехавшим дамам, — пришли разгадывать свои сны — немного-то было в них хорошего. Принцесса любит Сади и все еще опасается своей соперницы Реции.

— Ты все еще ничего не знаешь о ней?

— Ничего, сыночек, совсем ничего. Но войди в комнату. Ведь ты пришел ко мне, не так ли?

— Значит, все еще нет никаких следов Реции. И Сирры тоже.

— Я думаю, что обе они умерли, — заметила старая Кадиджа, введя Лаццаро в грязную жалкую комнату, где все еще носилось благоухание от нежных духов принцесс, а на столе горела тусклая лампа. — Третьего дня, — продолжала старуха, — на девичьем рынке у торговца Бруссы я случайно встретилась с одной женщиной, муж которой, как я потом узнала, персиянин, башмачник. Она пришла спросить Бруссу, не попадалась ли ему девушка с ребенком, которую зовут Реция.

— Реция? С ребенком?

— Слушай дальше, — отвечала старая Кадиджа и в беспокойстве убрала золотые монеты, полученные ею от принцесс. — Услышав имя Реции, я стала прислушиваться, расспросила ту женщину, которую звали Макуссой, и от нее узнала, что дочь старого Альманзора нашла себе убежище у башмачника Гафиза.

— Так это действительно была она? А чей же это ребенок?

— Это ее сын от Сади! Но Сади теперь и знать ее не хочет, из-за чего она в отчаянии и бежала ночью из дома Гафиза.

— Когда же это было?

— Уже с полгода, старая Макусса сама, наверное, не знает, когда.

— И она не возвращалась?

— Она так и пропала вместе с ребенком. Старая Макусса спрашивала у Бруссы, не попадалась ли она ему, но он засмеялся и сказал, что он не торгует девушками с детьми.

— Сади-паша еще не раз вспомнит ее, он, у которого теперь другое сватовство в голове, — с пренебрежением сказал Лаццаро. — Он отнял у меня Рецию, выгнал меня из дома принцессы — я этого никогда не прощу бывшему лодочнику, он должен бояться меня! Пробьет и его час!

— Так, так, сыночек, твоя правда. Если бы я только знала, живы ли еще Реция и Сирра. Но говори, что тебе нужно от меня? Зачем ты пришел к старой Кадидже?

— Ты должна дать мне щепотку пыли, которую достала в персидском монастыре, мне нужно ее для одного хорошего приятеля.

— Для одного хорошего приятеля, хи-хи-хи! Ты все еще такой же шутник, мой сыночек, — засмеялась старая толковательница снов, — ты хочешь получить от меня тонкую, драгоценную пыль, которая убивает на месте того, кто только вдохнет или понюхает, или другим путем примет ее, не так ли? Но у меня ее осталось только самая безделица.

— Если ее достаточно для одного, я дорого заплачу тебе, — отвечал Лаццаро, бренча деньгами.

— Посмотрим. Уж не для молодого ли Сади-паши готовишь ты это угощение? — спросила старая Кадиджа.

С этими словами она прошла в угол комнаты, где приподняла старую, грязную подушку и вынула из-под нее оклеенный серебряной бумагой, звездами и разными фигурами ящичек.

— Тебе нужно это для прекрасного Сади, да? — повторила она.

— Да, если уж ты так любопытна.

— Посмотри, вот весь остаток, — продолжала старуха и достала из ящичка тонкий стеклянный флакончик, где было еще немного мелкого, как мука, желтого порошка.

— Я куплю у тебя остаток!

— Весь остаток? В уме ли ты? — вскричала старая толковательница снов. — Этим количеством можно отправить на тот свет человек десять! Довольно будет одной хорошей щепотки! Что у тебя там такое, письмо? — продолжала она, увидев, что Лаццаро вынул бумагу. — Ах, я понимаю, ты хочешь использовать порошок вместо песка, хочешь посыпать им письмо! Смотри, довольно будет четверти, и ты дашь мне за это сто пиастров!

— Сто пиастров за одну щепотку?

— Это еще полцены, сынок. Такого порошка больше нигде нет!

Лаццаро бросил на стол горсть пиастров и развернул письмо.

— Осторожнее, чтобы пыль не попала нам в нос или рот, а то мы погибли, — сказала старуха. — Предоставь мне это сделать, я уж знаю, как обходиться с этими вещами. Ба! — вдруг вскричала она, осторожно рассыпав немного порошка по бумаге и затем осторожно сложив письмо. — Вот какие у тебя знатные знакомые, хи-хи-хи!

Она успела пробежать глазами письмо и узнала, что оно адресовано великому визирю.

— Ба! На какие еще знакомства ты намекаешь? — сердито отвечал Лаццаро и вырвал письмо из ее костлявых рук.

— Зачем тебе иметь от меня тайны, сынок?

— Тайны, не тайны, но если ты не будешь молчать, тогда между нами все кончено!

— Ого, ты, кажется, боишься, чтобы я не разболтала о твоем письме?

— Да, когда бываешь пьяна!

— Никогда не бываю я пьяна настолько, чтобы забыть, что можно сказать и чего нельзя, — возразила старая Кадиджа, — мы делали с тобой немало хороших дел, не забудь это, сынок! Не я ли отвела тебя к Баба-Мансуру, когда ему понадобилось устранить Альманзора и его сына Абдаллаха…


Еще от автора Георг Борн
Евгения, или Тайны французского двора. Том 1

Георг Борн — величайший мастер повествования, в совершенстве постигший тот набор приемов и авторских трюков, что позволяют постоянно держать читателя в напряжении. В его романах всегда есть сложнейшая интрига, а точнее, такое хитросплетение интриг политических и любовных, что внимание читателя всегда напряжено до предела в ожидании новых неожиданных поворотов сюжета. Затаив дыхание, следит читатель Борна за борьбой самолюбий и воль, несколько раз достигающей особого накала в романе.


Евгения, или Тайны французского двора. Том 2

Георг Борн — величайший мастер повествования, в совершенстве постигший тот набор приемов и авторских трюков, что позволяют постоянно держать читателя в напряжении. В его романах всегда есть сложнейшая интрига, а точнее, такое хитросплетение интриг политических и любовных, что внимание читателя всегда напряжено до предела в ожидании новых неожиданных поворотов сюжета. Затаив дыхание, следит читатель Борна за борьбой самолюбий и воль, несколько раз достигающей особого накала в романе.


Грешница и кающаяся. Часть I

Авантюрно-исторический роман «Грешница и кающаяся» был написан известным немецким писателем Георгом Борном в живой, увлекательной и динамичной манере. Писатель рассказывает об удивительных и опасных приключениях князя Монте-Веро и его верных слуг-друзей. Несмотря на многочисленные интриги своих недоброжелателей князь выходит победителем из всех ситуаций благодаря своим нравственным принципам. На протяжении всего романа героям сопутствует любовь и верность. В настоящий том вошла первая часть романа.


Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1

Роман малоизвестного нашему читателю немецкого писателя Георга Борна посвящен историческим событиям, происходившим во Франции в середине XVII века.


Дон Карлос. Том 1

В романе «Дон Карлос» автор повествует об истории дона Карлоса Младшего — претендента на испанский престол.


Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1

Георг Борн (1837—1902 гг.) — известный немецкий писатель, автор историко-авантюрных романов. Его перу принадлежат «Евгения, или тайны французского двора», «Железный граф», «Дон Карлос» и другие произведения.Предлагаемый читателю роман рассказывает о событиях, происходивших в Испании в середине XIX века во время правления королевы Изабеллы II.


Рекомендуем почитать
Молитвенник моего детства

Введите сюда краткую аннотацию.


Ветеран Ватерлоо

Удивительно — но факт! Среди произведений классика детективного жанра сэра Артура Конан-Дойля есть книга, посвященная истории Франции времен правления Наполеона.В России «Тень Бонапарта» не выходила несколько десятилетий, поскольку подверглась резкой критике советских властей и попала в тайный список книг, запрещенных к печати. Вероятнее всего, недовольство вызвала тема — эмиграция французской аристократии.Теперь вы можете сполна насладиться лихо закрученными сюжетами, погрузиться в атмосферу наполеоновской Франции и получить удовольствие от встречи с любимым автором.


Воспитание под Верденом

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Эоловы арфы

Главные герои романа — К. Маркс и Ф. Энгельс — появляются перед читателем в напряженные дни революции 1848 года. И далее мы видим Маркса и Энгельса на всем протяжении их жизни — за письменным столом и на баррикадах, в редакционных кабинетах, в беседах с друзьями и в идейных спорах с врагами, в заботах о своем текущем дне и в размышлениях о будущем человечества, и всегда они остаются людьми большой души, глубокого ума, ярких, своеобразных характеров — людьми мысли, принципа, чести.


Счастье

Роман корейского писателя Ким Чжэгю «Счастье» — о трудовых буднях медиков КНДР в период после войны 1950–1953 гг. Главный герой — молодой врач — разрабатывает новые хирургические методы лечения инвалидов войны. Преданность делу и талант хирурга помогают ему вернуть к трудовой жизни больных людей, и среди них свою возлюбленную — медсестру, получившую на фронте тяжелое ранение.


Названец

В книгу вошли незаслуженно забытые исторические произведения известного писателя XIX века Е. А. Салиаса. Это роман «Самозванец», рассказ «Пандурочка» и повесть «Француз».