Суховей - [48]

— Да, история явно поросла бородой, — поле долгой паузы выдал наш водитель, — пора обновлять фольклор.

Когда стало понятно, что мой с Ерёменко диалог исчерпан, Вика ответила отрицательно, на поставленный ей ранее вопрос. И их непринуждённая беседа потекла дальше. А я всё никак не мог избавиться от чувства, что байка про индейцев носит некий тайный смысл. Насторожила и нервная реакция инструктора на названную фамилию.

Долго анализировать мне не пришлось: под мерное бормотание попутчиков и плавное покачивание автомобиля я не заметил, как, в конце концов, крепко уснул.

Сон в багажнике движущегося автомобиля показался мне не самым лучшим в моей жизни, но и не самым худшим. И некоторое время после пробуждения я приходил в себя, рассматривая вечереющее небо, раскрашенное жёлтыми от низкого солнца, перистыми облаками.

Я поднялся и сел, оценивая окружающую обстановку. Вика спала, уткнувшись головой в обивку стойки, а Ерёменко непринуждённо крутил баранку.

— Проснулся, боец? А я уже хотел проверять пульс, — не поворачиваясь произнёс командор. — Чем это ты прошлой ночью занимался, вместо положенного сна?

— Ничем противоестественным, — парировал я и спросил: — А где мы сейчас находимся?

— Пару сотен до Воронежа осталось, — сообщил Василий Иванович.

— Может вас уже сменить? — спросил я.

— Не откажусь, — сходу согласился Ерёменко. — Только сначала сделаем небольшой привал.

— Я за, — подала голос наша попутчица, — и по возможности скорее.

Запланированную остановку сделали у первой попавшейся крупной АЗС: здесь можно было цивилизованно справить нужду, освежиться, и пополнить запасы горючего. Когда задачи первостепенной важности были решены, мы отъехали на парковку, где расположились на капоте внедорожника, уплетая свежую выпечку и запивая её кофейными напитками. Отсюда открывался приятный вид на окрестные леса, с поросшими мелкими фиолетовыми цветочками, оврагами. Жизнь кипела вокруг в привычном ритме: грохотали многотонные грузовики, развозящие товары по всей стране; спешили на юг счастливые отдыхающие; да и просто, ехали по своим делам люди. А из головы всё не выходила инструкция покинуть города с населением более миллиона человек.

— Разбуди меня в районе Каширы, — напомнил Ерёменко, устраиваясь в багажнике на ночлег, — там оценим диспозицию и решим, как объезжать Москву. Если всё будет спокойно, проскочим по МКАД, а нет, так свернём раньше.

Когда мы выехали на шоссе и набрали крейсерскую скорость, Вика залезла с ногами на сиденье и взяла мою руку в свои. Задачи лететь во весь опор не было. Мы должны просто добраться до места назначения без спешки и риска, нигде не задерживаясь. Поэтому я держал стрелку спидометра в пределах ста — ста десяти километров час.

— Знаешь, мне страшно возвращаться, — поделилась наконец своими переживаниями девушка. — Слишком много плохого случилось за последнее время. Только мне начинает казаться, что появился просвет, как вновь тьма сгущается.

— Ты хорошо держишься, не переживай и не бойся, — попытался я успокоить собеседницу. — Мы будем вместе. Я найду укромное безопасное место, где можно будет сориентироваться и спланировать дальнейшие действия.

— Не подумай, что я ною, — сказала Вика, — просто иногда хочется с кем-то поделиться. Я теперь знаю, насколько важна твоя работа. Но это же знание и не даёт покоя.

— Я люблю тебя. Это единственное, что тебе нужно знать, — сказал я тихо, но уверенно, посмотрев в её грустные глубокие глаза.

Это стало моим первым признанием в истинных чувствах к давней знакомой, за несколько недель превратившейся в самого близкого человека. Я не смог увидеть, как Вика отреагировала на услышанное, она просто крепче сжала руку, и положила голову мне на предплечье. Только почувствовал через время, как пропитался влагой рукав рубашки. Долго ехали молча.

Далеко за полночь, на подъезде к точке второй остановки, на трассе обнаружился крупный пост ДПС, миновав который мы сразу притормозили.

— Почему прекратили движение? — поинтересовался Ерёменко не вставая.

— Подъезжаем к Кашире, — сообщил я, — остановил у поста ДПС, для безопасности.

— Хорошо. Стоим двадцать минут, далеко не расходимся, — скомандовал инструктор, надевая ботинки и выбираясь из тесноты походной спальни.

Чем ближе мы подбирались к Питеру, тем острее чувствовалась напряжённость во всем: в действиях, в эмоциях и общении. Тем не менее, это не помешало нам устроить поздний ужин, со свежезаваренным на туристической горелке чаем.

— Как считаешь, зачем тебя вызвали обратно? Что будет, когда мы приедем в город? — спросила Вика, разглядывая огни далёкого посёлка, когда Ерёменко на некоторое время исчез в тени придорожной насыпи, спустившись туда с известной целью.

— Пока не знаю, — ответил я. — В любом случае, когда-то нужно было бы возвращаться. Сейчас придёт командор, и мы у него уточним.

— Слышу, вы мне уже и прозвище придумали? — громко спросил Василий Иванович, ловко взбираясь по гравийному склону.

Мы с Викой переглянулись. Стало непонятно, как мужчина услышал наш тихий разговор в шуме идущих по трассе автомобилей.

— А что? Мне нравится, — продолжил он. — Поддерживаю такой позывной. Тем более что практика общения на позывных используется в определённых кругах нашей компании. Только одно условие: до приезда к месту назначения вы тоже придумаете себе позывные.