Сухопутный робот - [6]

— Такое большое количество премиальных продуктов даже в холодильник еле-еле вместилось, — возразил папа. — Неужели влезет в пару дошкольных детей и двоих некрупных взрослых? Нет, надо срочно устраивать какой-нибудь праздник и приглашать гостей. Гости нам помогут.

Принялись листать настенный отрывной календарь в поисках праздников. Особенно далеко оказалось до нового года. Восьмое марта уже прошло. Ближе всего оказался День взятия Бастилии, но ни у папы с мамой, ни у детей не было знакомых французов, которых можно было бы досрочно позвать на их национальный праздник.

Между тем торт из мороженого подтаивал, бананы чернели, шоколадные конфеты оплывали, балык пустил соленую слезу. Только копченая колбаса держалась стойко. Гораздо упорнее, чем королевская крепость Бастилия.

И тут в кухне появился Полундра. Он решительным шагом подошел к сломавшемуся холодильнику, отодвинул его от стенки и просунул свой металлический палец в какую-то дырку на черной задней панели. Внутри у робота что-то зажужжало, точь-в-точь, как жужжат нормально работающие холодильники, и по кухне повеяло холодным сквозняком.

Весь вечер и всю ночь Полундра героически стоял возле холодильника и своим компрессором нагонял в него мороз. Мама даже посоветовала ему немного повысить температуру, потому что нож не втыкается в масло, а дети начали чихать.

Утром явилась аварийная бригада, ремонтники быстро починили холодильник, съели по куску окаменевшего торта и по одной окостеневшей конфетке, пожали Полундре руку и удалились.

— В следующий раз их можно не звать, — сказал Полундра маме. — Я очень внимательно наблюдал за тем, как они ремонтировали наш холодильник. И теперь я самостоятельно сумею справиться с починкой.

А папе он посоветовал:

— засорить унитаз,

— пережечь электрические пробки,

— сломать телевизор и

— уронить настенные часы.

Папа испугался и спросил, зачем это надо.

— Тогда можно будет вызвать сантехника, электрика, телевизионщика и часовщика, — объяснил Полундра. — Они будут чинить, а я стану смотреть. В результате я сделаюсь универсальным мастером, умельцем на все руки. А если всех моих двух рук окажется недостаточно, можно будет привесить дополнительную третью.

Но папа посоветовал роботу вместо практических наблюдений взяться за теорию. Рассматривать электрические схемы, изучать чертежи и разгадывать руководства по эксплуатации. Папа даже записал Полундру в техническую библиотеку им. Кулибина, и робот часто проводил время в читальном зале, особенно увлекаясь проектами парусников, подводных лодок и атомных ледоколов.

Любые домашние катастрофы и аварии Полундра устранял за считанные секунды. А когда долго ничего не ломалось, он сам потихоньку что-нибудь портил. И едва мама обнаруживала поломку, как он выдвигал из своих пальцев отвертки, паяльники и сверла, бросался на неисправность и ликвидировал ее, напевая: «Эх, вы ночи, матросские ночи, только море да небо вокруг!»

Мама больше никогда не называла Полундру «идолом» и «истуканом», а только мастером-самоделкиным, скорой помощью и спасителем отечества. Или даже мужчиной ее мечты, если в этот момент за что-то сердилась на папу.

И мало-помалу стала подсовывать ему свои книги, не технические, но тоже интересные: «О вкусной и здоровой пище», «Праздничный стол», «Домашний портной», «Растения на вашем подоконнике». По ошибке даже подбросила роботу «Косметику и красоту», но Полундра и эту книгу прочел. И мама уже больше не выстаивала дикие очереди в салон красоты, чтобы сделать прическу, массаж и косметическую маску.

КАК ПОЛУНДРА ПРОДОЛЖАЛ САМООБУЧАТЬСЯ

Однажды Александра и Федя вышли с Полундрой погулять во двор. У соседнего подъезда стояли: соседка-старушка Елизавета Георгиевна и большое черное пианино старинной марки «Кама».

— Кто бы мне помог? — задумчиво сказала старушка, глядя как бы мимо Александры и Феди, а пианино мелодично тенькнуло, будто внутрь его залетел музыкально одаренный воробей.

Оказывается, инструмент надо было поднять на четвертый этаж. Для этого Елизавета Георгиевна обзвонила четверых своих племянников. Но один из них оказался пятидесятилетним стариком, другой уехал в командировку, третий согласился помочь, но позабыл, а четвертый получил двойку по ботанике, и его мамаша в наказание не выпускала из дома.

— Поразительное явление эти племянники, — рассуждала соседка-старушка, глядя как бы мимо широких матросских плеч Полундры. — То они еще маленькие, то уже старики. Давно ли соску сосал, а теперь уже двойки по ботанике получает. Не удивлюсь, если окажется, что у меня имеется уже не четыре племянника, а пять. Но что толку? Пианино-то здесь, а племянники неизвестно где.

Полундра широко раздвинул руки, обхватил «Каму», прижал ее к груди, как баян, и вошел в соседний подъезд. Александра и Федя последовали за ним, чтобы в случае необходимости давать полезные советы.

Елизавета Георгиевна семенила впереди Полундры и пианино и рассказывала, что она всю жизнь проработала в музыкальном училище, что у нее в разное время имелось четыре домашних инструмента, но она раздавала их племянникам, чтобы те тоже приобщались к искусству. Вот теперь купила пятое пианино, и всерьез опасается, что пятый племянник действительно где-то появился на свет, предположительно в Севастополе. Только от ее севастопольской троюродной сестры телеграмма еще не успела придти. Но примета верная: покупаешь очередной инструмент — рождается очередной племянник.