Суфии - [12]

Суфий говорит о вине – конечном продукте винограда – и его тайном потенциале как о средстве достижения состояния «опьянения». Виноград считается исходной формой вина. Таким образом, под виноградом подразумевается обычная религия, в то время как вино представляет собой реальную сущность этих ягод. Четверых путешественников следует считать представителями четырех религий. Суфий показывает им, что основа их религий фактически одна и та же. Однако он не предлагает им вина, сути, являющейся внутренним учением, его еще надо произвести и использовать в мистицизме, т. е. на более высокой стадии, чем обычная организованная религия. Это следующий шаг. Но роль суфия как слуги человечества состоит в том, что хотя сам он оперирует на более высоком уровне, последователям формальной религии он помогает, по мере сил, осознать принципиальную идентичность всех религий. Он, конечно, мог бы поговорить и о достоинствах вина, но путешественники хотели винограда и получили его. Согласно суфиям, когда утихают споры вокруг тривиальных вопросов, появляется возможность передать людям великое учение. Между тем, первый вводный урок был дан этой историей.

В неизмененном человеке общее для всех тяготение к мистицизму никогда не станет ясным настолько, чтобы он мог осознать, что это такое.

Руми в своей версии этой истории («Маснави», книга 11) намекает на суфийскую систему подготовки, когда говорит о том, что виноградные кисти, сжатые вместе под прессом, могут дать только один сок – вино суфизма.

Суфии часто начинают с нерелигиозных позиций.[7] Они говорят, что ответ следует искать в человеческом разуме. Разум необходимо освободить, чтобы с помощью самопознания в нем проснулась интуиция, которая приведет его к завершенности. Иной путь, путь тренировки, только подавляет и сдерживает интуицию. Несуфийские системы превращают человечество в обусловленное животное, одновременно внушая ему, что оно свободно в выборе образа действий и мышления, и само творит свою жизнь.

Суфий – это индивидуум, который верит, что с помощью поочередного отождествления с жизнью и отстранения от нее можно стать свободным. Он – мистик, так как верит, что может настроиться на цель всего творения. Его можно назвать и практичным человеком, потому что он верит, что этот процесс должен осуществляться в рамках обычного общества. Он обязан служить человечеству, т. к. является его частью. Великий Эль-Туграи, современник Омара Хайяма, в 1111 г. сделал такое предупреждение: «О человек, искусство это пронизано сведениями, проникающими в тайны: слушай же, ибо в молчании спасение от ошибок. “Тебя взлелеяли для определенной цели, если бы ты только понимал это\ Вереги себя, чтобы не стать овцой, которую откармливают на убой”». Эти слова были переведены Эдвардом Пококом в 1661 г.

Для того чтобы преуспеть в этом деле, суфий должен использовать методы, разработанные ранними суфийскими мастерами. Эти методы позволяют проскользнуть сквозь комплексную систему натаскивания, которая превращает большинство людей в пленников их окружения и их собственных переживаний. Суфийские упражнения разрабатывались с учетом взаимодействия двух вещей – интуиции и меняющихся аспектов человеческой жизни. Различные методы сами предлагают себя к использованию в контексте различных сообществ и факторов времени, их выбирает интуиция. В этом нет никакой непоследовательности, потому что подлинная интуиция сама по себе всегда последовательна.

Суфийскую жизнь можно прожить в любое время и в любом месте. Она не требует ухода от мира, участия в каких-либо организованных движениях или соблюдения религиозных догматов. Жизнь суфия стыкуется с жизнью человечества, как единого целого, поэтому суфизм нельзя назвать чисто восточной системой. Суфизм оказал глубокое влияние не только на восточную, но и на саму основу западной цивилизации, в условиях которой живут многие из нас и которая является смесью христианского, иудейского, мусульманского и ближневосточного или же средиземноморского наследия, что в совокупности мы называем «Западом».

Согласно суфиям, люди способны к бесконечному совершенствованию. Совершенство – удел тех, кто привел себя в созвучие с единством всего существующего. Физическая и духовная формы жизни совпадают, но только в том случае, если между ними устанавливается полное равновесие. Системы, призывающие к уходу от мира, считаются несбалансированными.

Физические упражнения связаны с теоретическими моделями. В суфийской психологии, например, существует важная взаимосвязь между учением о «Семи состояниях человека»[8] и интеграцией личности, а также между движением, опытом и последовательными достижениями высокоразвитой личности.

Где и когда зародился суфийский образ мышления? Большинство суфиев считает, что этот вопрос едва ли имеет какое-то отношение к выполняемой ими работе. «Место» суфизма внутри человечества. «Место» коврика в вашей гостиной на полу вашего дома, а не в Монголии, где, возможно, возник его дизайн.

«Практика суфиев слишком возвышена, чтобы иметь формальное начало», – говорится в книге «Асрар эль-Кадим ва-аль-Кадим» («Тайны прошлого и будущего»). Но пока человек помнит, что история не так важна, как настоящее и будущее, он может многому научиться, проследив распространение современного суфизма с завоеванных арабами территорий около четырнадцати столетий назад. Обращая внимание на этот период развития, суфии показывают, как и почему идея самосовершенствования может быть принята любым обществом, независимо от его номинального религиозного и социального устройства.