Суета сует - [6]
Наконец настал тот день, когда майор пришел на встречу с Борисом Любимцевым. Сначала тот долго отказывался от каких-либо разговоров, просил войти в его положение, однако спустя неделю позвонил сам и назначил беседу у себя дома.
Глава 5. Несчастный муж
Майор вошел в массивное здание высокой «сталинки», поднялся на шестой этаж и позвонил в дверь.
Ему открыл Борис Любимцев. Взглянув на его лицо, Владимиров вдруг вспомнил давно уже забытый им фильм с его участием. Правда, в этом еще советском фильме Любимцеву было от силы лет двадцать пять. Он играл какого-то лейтенанта на Курской дуге. Весь измазанный сажей, в одежде, разорванной от осколков, со струящейся кровью на ладонях он с гранатой бросался под танк и останавливал вражескую атаку. Его красивое молодое лицо поражало зрителей своей несокрушимой решимостью дать отпор врагу.
Любимцев сильно изменился. Хотя его полнота, морщины и заметная седина отчасти шли ему. Он мог бы еще сыграть какого-нибудь холеного барина или изнеженного чиновника, или даже прожженного жизнью олигарха. Но теперь его лицо выражало какую-то безучастность всему происходящему.
Он пригласил майора на широкую, богато обставленную кухню. На столе стоял кофейник, были приготовлены чашки, виднелась изящная вазочка с печеньем и пирожными.
— Со мной сейчас моя тетушка, — пояснил Любимцев, — она всегда мне помогала и до сих пор помогает, хотя, вероятно, это я уже должен ей помогать. Познакомьтесь, это тетя Лиза, вернее, Елизавета Павловна.
Владимиров увидел, что у плиты стояла старушка небольшого роста с лицом как запеченное яблоко и с необыкновенно живыми карими глазами.
— Вы из органов? — просто спросила она, — да, ведь порядок такой. Нужно опросить родственников. Меня тоже или только Боречку? Вы спрашиваете, не стесняйтесь, я ведь тут уже как дома. А с Боречкой мы всю жизнь вместе. Знаете, после войны трудно жилось, вот мы все друг за друга и держались. Меня в детстве мама Боречки нянчила, а потом вот я с ним занималась. И какого богатыря вырастила!
— Я вас долго не задержу, — отозвался Владимиров, — только спрошу о том, как вы оцениваете все случившееся?
— Как оцениваю? Да беда в наш дом пришла. Откуда не ждали. Ведь это меня, старую, нужно было хоронить, а не Маечку. Ей бы еще жить и жить. А видите, как оно вышло. Смерть не разбирает. У меня тоже столько ровесников уже там, с Богом беседует. А мне пока собираться не время. Тут у меня и дом, и Боря. Но вы знаете, вы пока кофе попейте, а мне к врачу назначено сегодня. Больше, наверное, вопросов ко мне нет?
Владимиров покачал головой. Он не совсем был готов к беседе за чашкой кофе, однако понял, что так будет легче завести разговор по душам с хозяином дома.
Как только дверь за тетей затворилась, Любимцев зашел в комнату и принес оттуда уже початую бутылку коньяка.
— Ну, майор? — спросил он.
— На службе, — поморщился Владимиров.
— Хоть по сто грамм, — стал уговаривать Любимцев. — Кофе потом запьем. Мне тоже много нельзя. Жалко тетю Лизу. Да бельчонок бы не одобрила. Не любила она это все.
— Кто, простите?
— Жена моя… покойная. Я ее бельчонком звал. Никто не знает ведь, что наши самые-самые первые съемки прошли в детском фильме. Это даже за съемки-то не считалось. Мы на заднем фоне семью белок играли. Она бельчиха, а я… Как это называется? Вообщем белка мужского рода. Белк. С тех пор я ее так и называл.
— Соболезную вашей утрате, — искренне отозвался майор, — но я вынужден задать вам несколько вопросов. Понимаете, смерть вашей супруги взволновала многих, много слухов, домыслов, нужно разобраться.
Любимцев кивнул в знак согласия, но уже налил себе и майору в чашки, приготовленные для кофе, немного коньяка. Выпил, не морщась. Владимиров, секунду подумав, сделал то же самое.
— Правильно, — одобрил Любимцев.
Однако он, как и обещал, отнес коньяк на место.
— Давайте теперь кофе, — сказал он, вернувшись.
Они налили себе кофе и стали глотать еще горячий крепкий напиток.
— Берите печенье, — угощал хозяин, — еще пирожные, все свежее, вкусное. Мне теперь звонят с утра до вечера. На шоу на телевидение приглашают, на детектор лжи, на расследования какие-то, книгу даже о Майе хотят написать. Раньше я о такой славе только мечтал, а теперь она сама пришла. А мне тошно от нее. Домой я всем дорогу закрыл. Нечего тут топтаться. А вы позвонили, я подумал, решил встретиться. Вы человек подневольный — над вами начальство. Приказало допросить. Я готов — допрашивайте.
— Борис Алексеевич, вы не подозреваемый, чтобы вас допрашивать, — мягко начал Владимиров. — Необходимо, чтобы вы просто подробно рассказали мне о вашей поездке в Грецию, о том, как ваша супруга пошла купаться в море, какие обстоятельства сопровождали это. То есть все, что вы знаете.
— Да я много ли я знаю, — отозвался Любимцев. — Что же попробую. Значит, так. Поездку на море захотела она. Решили в июне, потому что у нее был перерыв между съемками, да и в начале июня все-таки солнце не такое опасное. Грецию выбрали случайно, думали об Испании, Италии, но тут как-то подвернулся этот курорт. Я и ехать не хотел. У меня же сессия. Я все-таки преподаю, но жена уговорила, убедила. Выбрались в общем. Перелет она перенесла хорошо. Распаковали вещи в отеле. Все пошло однообразно: шведский стол, пляж, номер. Никуда кроме пляжа и не выбирались. И вот на четвертый день она решила вечером с морем попрощаться. Был у нее такой ритуал — заплывать в море под закат, кричать что есть мочи все свои желания и возвращаться обратно. Плавала она очень хорошо. С детства занималась плаваньем. Я плаваю гораздо хуже, поэтому всегда берега держусь. Она уплыла, рукой мне еще махнула из воды. Я ждал. Ее не было полчаса, потом час. Начал сильно беспокоиться, сообщил охране, они по-русски вообще не говорят, а я никакой другой язык не освоил, но поняли меня, позвали переводчика, а потом полиция приехала. Стали искать, позвонили в наше посольство, те, как узнали, что пропала Савицкая, стали инструктировать меня, что и как делать. А уже утром ее водолазы нашли. Увезли. А мне потом из посольства позвонили, сообщили, что сердечный приступ, мгновенная смерть, она даже ничего понять не успела. Вот так.
Эта детективная история началась с рядового происшествия в столичном театре. У чиновницы пропало дорогое манто. Следствие было поручено вести майору Дмитрию Владимирову, который оказался свидетелем цепи трагических событий. Рассказ первый в ряду цикла «Дыхание мегаполиса», посвященного судьбам людей, с которыми каждый из нас соприкасается ежедневно. В сутолоке будней мы часто не замечаем друг друга, забывая о том, что время жизни дано всем нам, чтобы понять смысл нашего земного пути.
Из своей московской квартиры внезапно исчезает журналистка. Под подозрение попадает муж пропавшей — известный оппозиционер Арсений Майский. Майский всеми силами пытается доказать свою непричастность к этому преступлению. Разобраться, прав он или виноват, предстоит следователю Дмитрию Владимирову. Рассказ «Дорога в одиночество» девятый в ряду цикла «Дыхание мегаполиса», повествующего о судьбах людей, живущих в многомиллионном городе.
Что может быть трагичнее, чем гибель в день собственной свадьбы? Однако подобная несправедливость часто бывает результатом не слепого рока, а человеческой алчности и жажды мести. Рассказ «Прыжок в бездну» — восьмой в ряду цикла «Дыхание мегаполиса». В этом рассказе следователю Дмитрию Владимирову предстоит понять причины тщательно спланированного убийства жениха и невесты.
Что только не делают люди ради любви?! Но это сильное чувство, опьяняющее подобно наркотику, приводит к гибели молодого героя рассказа. К гибели нелепой и случайной. А вот кто виноват в смерти студента столичного вуза, предстоит понять следователю Дмитрию Владимирову. Рассказ второй в ряду цикла «Дыхание мегаполиса», посвященного судьбам людей, которые живут рядом с нами в бесконечном ритме современных городских будней.
Все детективные истории стары как мир. Но между тем с каждым новым поколением читателей интерес к ним не ослабевает. Ведь каждый детектив рассказывает о том, почему тот или иной человек совершает преступление, нарушая нормы дозволенного. Цикл детективных рассказов «Дыхание мегаполиса» рассказывает о жизни и работе следователя Дмитрия Владимирова, погружая читателей в атмосферу необъятного столичного города, в котором самым необычным образом переплетаются между собой судьбы миллионов людей.
На что способен человек, ослепленный гневом? Можно ли в таком состоянии совершить преступление? В предлагаемой читателям истории главный герой погибает из-за того, что невольно своими поступками вызывает у окружающих негативные эмоции. Личность преступника предстоит установить следователю Дмитрию Владимирову. Однако разгадка этого происшествия становится для всех неожиданной. Рассказ «Серенада мегаполиса» десятый и последний в ряду цикла «Дыхание мегаполиса».
Они встретили друг друга на море. И возможно, так и разъехались бы, не узнав ничего друг о друге. Если бы не случай. Первая любовь накрыла их, словно теплая морская волна. А жаркое солнце скрепило чувства. Но что ждет дальше юную Вольку и ее нового друга Андрея? Расставание?.. Они живут в разных городах – и Волька не верит, что в будущем им суждено быть вместе. Ведь случай определяет многое в судьбе людей. Счастливый и несчастливый случай. В одно мгновение все может пойти не так. Достаточно, например, сесть в незнакомую машину, чтобы все изменилось… И что тогда будет с любовью?..
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга не только о фашистской оккупации территорий, но и об оккупации душ. В этом — новое. И старое. Вчерашнее и сегодняшнее. Вечное. В этом — новизна и своеобразие автора. Русские и цыгане. Немцы и евреи. Концлагерь и гетто. Немецкий угон в Африку. И цыганский побег. Мифы о любви и робкие ростки первого чувства, расцветающие во тьме фашистской камеры. И сердца, раздавленные сапогами расизма.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Страдание. Жизнь человеческая окутана им. Мы приходим в этот мир в страдании и в нем же покидаем его, часто так и не познав ни смысл собственного существования, ни Вселенную, в которой нам суждено было явиться на свет. Мы — слепые котята, которые тыкаются в грудь окружающего нас бытия в надежде прильнуть к заветному соску и хотя бы на мгновение почувствовать сладкое молоко жизни. Но если котята в итоге раскрывают слипшиеся веки, то нам не суждено этого сделать никогда. И большая удача, если кому-то из нас удается даже в таком суровом недружелюбном мире преодолеть и обрести себя на своем коротеньком промежутке существования.