Судья показывает на центр - [27]

Киевляне стали вести себя дисциплинированнее, но зрители были уже возбуждены. Каждое мое решение, идущее вразрез с интересами их земляков, трибуны встречали свистом и криками. Думаю, что такое поведение стадиона нервировало и самих киевских динамовцев. В конце матча они были буквально зажаты в своей штрафной площади и только чудом удержали победный счет — 2:1.

Как ни горько, эпидемия подобной «психической» атаки на судей распространилась довольно широко. Большая группа арбитров — Теймур Велиев, Кестутис Андзюлис, Анвар Зверев, Хуго Стренцис, Владимир Толчинский, Юрий Бочаров и другие — со страниц печати решительно заявили о своем намерении в интересах футбола продолжать избранный курс. Они привели целый ряд примеров, показывавших, как далеко порой заходит уверенность некоторых именитых игроков в своей безнаказанности. Особенно решительно высказался многоопытный Кестутис Андзюлис: «Хватит в конце концов обманывать себя! Если мы хотим добиться порядка на полях, возрождения красоты футбола, мы не должны избегать строгости. Она не во вред, а во спасение…»

Серия этих выступлений ведущих судей, активно поддержанная спортивными журналистами, явилась как бы «водоразделом». Уже в ближайшие месяцы выяснилось, что в сознании игроков произошел своеобразный психологический перелом. Они наконец признали за арбитром право направлять игру, быть вместе с футболистами активным ее созидателем.

К осени «двадцать третий игрок» утвердил свой авторитет. Именно поэтому год 1968-й, по-моему, явился переломным. И не только для арбитров нашего отечественного футбола. За рубежом критической точкой отношений между футболистами и судьями стал финальный матч Олимпийских игр в Мехико, который провел мексиканец итальянского происхождения Диего ди Лео.

При счете 2:1 в пользу венгров арбитр за грубую игру удалил болгарина Димитрова. Через несколько минут за удар соперника покинул поле Ивков, а за спор с судьей — Христов. Болгарская сборная, естественно, ушла в глухую защиту. Голы в их ворота аплодисментами зрителей не сопровождались. При счете 4:1 в пользу венгров игроки просто-напросто передвигались по полю пешком. Одним было неловко наращивать результат, другие демонстрировали полное равнодушие к конечному счету. Трибуны бурлили. Темпераментные мексиканские болельщики метали с трибун не только громы и молнии, но даже и подушки, которые служащие стадиона едва успевали убирать с беговых дорожек. Однако рефери упорно продолжал вести свою линию. Стоило венгру Юхасу допустить умышленную грубость, как он немедленно составил компанию трем болгарам.

Не спорю, может быть, из-за ди Лео было потеряно впечатление от решающего поединка Олимпиады, но зато благодаря ему необыкновенно много выиграл мировой футбол. Ди Лео проявил себя мужественным и волевым человеком, не испугавшись тяжелого груза последствий. Игроки и тренеры со всей наглядностью увидели, что ни ранг турнира, ни психологическое давление впредь не смогут позволить им использовать все средства, в том числе и грубость, для достижения цели.

При желании можно было на все закрыть глаза, можно было вообще никого не удалять и не предупреждать, но это меньше всего гарантировало бы соблюдение принципов спортивности и корректности. Процесс утверждения личности арбитра, как неотъемлемая часть общего процесса восстановления красоты, зрелищности футбола, оказался совсем не легким, потребовав себе в жертву, в частности, даже финальный матч Олимпиады…

Кстати, руководство ФИФА, представителем Судейского комитета которой на Олимпийских играх был Н. Г. Латышев, положительно оценило действия ди Лео. Вскоре именно ему было поручено провести матч между сборными Бразилии и остального мира в Рио-де-Жанейро.

…Любопытно, что у нас в ходе первенства страны на шаг, подобный тому, какой совершил позднее ди Лео, решился арбитр из Еревана Амбарцумян. Во время игры «Динамо» (Минск) — ЦСКА он удалил с поля четырех спортсменов. Факт сам по себе разительный. И очень важно, что поступок судьи получил широкое одобрение тысяч любителей и специалистов футбола.

Я тоже несколько изменил свой судейский почерк. Стал жестче, требовательнее, менее снисходителен к нарушениям. Именно в таком стиле я провел игру динамовцев Минска с московскими железнодорожниками.

Запомнилась она мне хорошо. Может быть, потому, что за многолетнюю судейскую и футбольную практику в столицу Белоруссии я попал впервые. Матч был достаточно напряженным. В один из моментов в борьбе с Малофеевым защитник москвичей Дикарев нарушил правила. Малофеев упал, мяч отскочил в сторону. Но я подождал со свистком, так как заметил, что к мячу устремился Сахаров. Через секунду его удар потряс штангу. Как говорится, до гола чуть-чуть не хватило.

В другое время я бы спокойно продолжал игру. Теперь при первой же остановке я подозвал Дикарева и сделал ему строгое внушение. Несколько таких эпизодов в конце концов повлияли на футболистов, среди которых было немало любителей чрезмерно жесткой игры. Не без удивления спортивные обозреватели отмечали необычайно корректный характер поединка (победили минчане — 2:0).