Судебные ошибки - [140]

— Мюриэл, я не хочу слышать о незаслуженно отбытом сроке или о чем-то таком. Не хочу встречаться с этим обормотом на улице. Лучше рискну в суде лишиться пенсии, получить обвинение в препятствовании, в чем угодно. Прошу тебя, Мюриэл. Обещай, что поведешь это дело.

— Ларри.

— Обещай, черт возьми. Как звали того грека, который вечно вкатывал камень на гору и не мог вкатить? Сизифом? Я не Сизиф. Это было проклятием, Мюриэл. Боги так покарали его. И ты точно так же караешь меня.

— Я стараюсь спасти тебя, Ларри.

— Ты так это называешь? — спросил он, потянувшись к одежде.

Но внезапно утратил ее внимание. Мюриэл снова была мыслями где-то далеко.

40 24 августа 2001 года Героин

Секретарши в фирме «О'Грейди, Штейнберг, Маркони и Хорген» уже знали в лицо Джиллиан. Она вошла, помахала им рукой и зашагала по светлым коридорам, встречая холодные улыбки тех, кто не знал ее или знал хорошо. Как она и предсказывала, выбор Артура коллеги не одобряли. Чтобы не отвечать, она опускала взгляд к купленному утром браслету на лодыжке. Отношение ее к этому украшению не раз менялось. Мать говорила, что ножные браслеты безвкусны, поэтому Джиллиан в подростковом возрасте упорно носила такой, а потом отвергла его как детский. Однако в конце лета, когда она слегка загорала и могла ходить без чулок, тонкая цепочка на голой коже вызывала некую многообещающую чувственность. Служила скромным свидетельством чего-то. Непонятно почему напоминала об Артуре. Постучав в дверь его кабинета, она просунула голову внутрь.

— Не пора ли ехать на ужин?

Артур сидел спиной к ней, опустив голову. Она решила, что читает, но, когда он повернулся к ней, увидела, что плачет. Артур плакат по любому поводу. Джиллиан ничуть не встревожилась, пока он не произнес единственное слово:

— Героин?

Артур повторил его несколько раз, но Джиллиан была не в силах ответить.

— Сегодня утром, — сказал он, — Мюриэл подала Харлоу неотложное ходатайство возобновить расследование и допросить тебя под присягой.

— Меня?

— Да. В ходатайстве сказано, что ты, очевидно, располагаешь благоприятными для защиты сведениями. Это так возмутительно и низко, что я не стал говорить тебе, чтобы не расстраивать. В зал суда я вошел, открыв словесный огонь. «Подло». «Нарочито». «Неэтично». «Мерзко». Никогда еще не говорил таких слов прилюдно о других юристах. Попытка превратить это дело в личное! И в конце концов, когда я перестал бушевать, Мюриэл попросила у судьи десять минут и вручила мне шесть данных под присягой письменных показаний кое-кого из тех, кто продавал тебе героин или видел, как ты его покупала. И все равно я не хотел верить сукам-наркоторговкам. Но днем встретился с двумя из них, Джиллиан, лицом к лицу. Обе бывшие наркоманки. Одна — консультант по наркотикам. Признаваться в этом им было неприятно. Зла к тебе они не питают — одну из них ты приговорила к условному сроку, и она прекрасно поняла почему. То есть они говорили мне правду. Мне правду о тебе. Можешь представить, что я при этом испытывал? Слушая о героине, черт побери!

Слов, чтобы передать ее состояние, видимо, не существовало. Джиллиан села в обитое твидом кресло, но понятия не имела, как подошла к нему. У нее было такое ощущение, будто она падала в лифте с громадной высоты и разбилась. На миг возникло желание все отрицать, что вызвало ощущение еще большей собственной безнадежности.

— Артур, — сказала она. — Это все очень ухудшает, Артур.

— Определенно.

— Для меня. Делает все гораздо постыднее. А я вынесла все, что только могла. Ты это знаешь. Тебе это понятно.

— Джиллиан, я ведь прежде всего спросил тебя об этом. Ты сказала мне, что была трезвой во время суда над Ромми.

— Я ответила на твой вопрос. Сказала, что не пила до положения риз. Я была свидетелем, Артур, грамотным свидетелем. И дала ответ.

— А потом? Ты ни разу не думала в последние месяцы... Неужели не понимаешь, какая это проблема в юридическом смысле?

— В юридическом?

— Для Ромми. Его судила судья-наркоманка.

— Он не первый подсудимый, у которого судья был ущербным. Дело пересматривалось, Артур. Дважды. Велись бесконечные разбирательства. И ни один суд не обнаружил ничего похожего на существенные ошибки.

— А как же конституция?

Она не уловила связи.

— Конституция?

— Джиллиан, конституция обещает каждому подсудимому справедливый суд. Думаешь, это означает процесс, который ведет судья, изо дня в день нарушающий закон? Судья, у которого не только нарушен ход мыслей, но еще есть основательный мотив не противодействовать обвинителям и полицейским?

Вот оно что. Джиллиан откинулась на спинку кресла. Об этой стороне она ни разу не задумывалась. Она наскоро обдумала все дело в тот первый день, когда встретилась с Артуром в кафе, кратко обговорила его с Даффи и предала забвению. Занимал ее только собственный суд над собой. Но вспомнив о дисциплине, пришла к тем же выводам, что и Артур. Он справедливо находил ее виновной.

— Мюриэл уже звонила, спрашивала, что я собираюсь делать, — сказал Артур.

— И что?

— И я ответил, что внесу поправку в ходатайство о пересмотре дела, заявлю, что твоя наркомания нарушила право Ромми на справедливый суд.