Судьбы иосифлянских пастырей - [217]

Конечно, за этим стремлением большевизма приходится усматривать еще и другие силы — силы врага рода человеческого, которые путем обмана, тонких сетей хитросплетения стремятся незаметно свести Церковь и верующих с пути Истины и запутать ее в сети лжи, что им путем обмана, путем стеснения отчасти и удается.

Первые подобные уклонения от Истины мы видим в обновлении и григорианстве — этих новых направлениях, возникших в Русской Церкви с приходом к нам большевизма и всецело под его влиянием и покровительством. В этих церковных течениях мы видим, что в программу их вводится и такой пункт: признание законности и справедливости соц. революции — пункт, по-видимому, не касается религиозной стороны, но мы говорим, что и в этой форме он неприемлем для Церкви, и за это, как мы видели из истории Русской

Церкви, были преданы анафеме Разин и Пугачев. Значит, и в этом виде на принявших его налагается церковное отлучение, но в чем, если рассматривать его поглубже, можно усмотреть и чисто религиозную сторону. Церковь вообще осуждает насилие, но социальная революция без насилия и переворотов не совершается. Отсюда она, чтобы оправдать себя и развязать себе руки, должна не только порвать с Церковью, но еще выработать такое мировоззрение, которое было бы совершенно противоположно старому религиозному мировоззрению, уничтожая его, создать основу для нового мировоззрения. Она действительно и создает его. В основе этого нового мировоззрения лежит богоборчество, пересоздание мирового порядка, уничтожение Богоустановленных законов, создание своих. Если вера в Бога имеет целью приведение нас в Царство Божие, которое есть правда и мир и радость о Духе Святом, то социализм приносит нам правду, основанную на требовании жизни по плоти, мир для одних, для одного класса и страдания для других, радость плотских, греховных наслаждений. Отсюда разрушение всех прежних нравственных устоев, как личной, семейной, так и общественной жизни. Если раньше правда, мир и радость созидались принципами взаимной любви, то теперь проповедуется жгучая ненависть и зависть. Вот тот фундамент, на который упирается соц. революция, без этого фундамента она немыслима, не может быть принята человеческим сознанием. Поэтому, признавая законной и справедливой соц. революцию, церковные течения обновленчества и григорианства тем самым признают и этот фундамент ея мировоззрения, и тем самым отрекаются от христианства, они уже не Церковь Христова, а церковь лукавнующих, подлежит извержению из Тела Церкви.

Несмотря на все попытки со стороны большевизма увлечь Церковь Православную при Патриархе тоже на этот путь отступления от Истины, все это оканчивалось неудачно. Если не считать таким предсмертное завещание Патриарха Тихона, которое содержит в себе те же мысли, что и указанные выше церковные течения обновленчества и григорианства. Но так как оно подписано рукою умирающего Патриарха, может быть даже в бессознательном состоянии, то оно не имело в жизни никакого значения. Такой же неудачной была попытка и при митрополите Петре, за что он доселе томится в ссылке.

Только начиная с момента вступления в управление Церковью митрополита Сергия, эти попытки начинают увенчиваться успехами. Первым таким документом, в котором признается законность большевистского мировоззрения, является Декларация, созданная митр. Сергием в 1927 г., где выражением «ваши радости, радости большевизма, являются нашими радостями»[801] митрополит Сергий заявляет это как бы от лица Церкви, управляемой им.

Как бы ни толковали это выражение Декларации защитники митрополита Сергия, отступления от Истины никуда не скроешь. Что общего у Церкви с большевизмом? Какие у них могут быть общие радости? Радость в уничтожении веры, в разрушении храмов, в осквернении святынь и т. п.?

Для верующего все это не только не является радостью, а наоборот — великой скорбью. Конечно, защитники митрополита Сергия скажут, что мы слишком строги в данном случае и придаем слишком большое значение словам, м. Сергий не хотел того сказать. Да, я уверен, что м. Сергий не разделяет большевистских взглядов в отношении веры, но ведь каждый от слов своих осудится. Сердцем веруется в правду и устами исповедуется во Спасение. Лицу, стоящему во главе Церкви, неприлично говорить одно, а в мыслях держать другое, тем более делать это от имени Церкви.

Слова его являются соблазном для малых сих, они своим одобрением большевизма толкают их на тот же путь безразличного отношения к словесному отречению от веры, а может быть к явному сочувствию большевистскому мировоззрению.

Как уже раскрыто выше, никто не оправдается тем, что это отречение только на словах, а не на деле. Словами: «Кто отречется от Меня пред человеками, от того отрекусь и Я пред Отцем Моим Небесным», — Спаситель закрыл нам все пути к оправданию и что Он словесное отречение считает совершенным отречением и такого не считает уже Своим учеником, Своим последователем; следовательно — извергнутым из Его Церкви. Пусть не стараются оправдываться сторонники митрополита Сергия и тем, что выражение Декларации: «…ваши радости — наши радости», — не относится к идеологии большевизма, а к радостям нашего Отечества, которое у нас общее с большевизмом и радости которого, его процветание и мощь, должны быть и радостями верующих. Но так ли это? Что значит «процветание» отечества русского, управляемого большевизмом, как не усиление и укоренение тех же идей безбожия и вражды к Церкви, ея уничтожение? Что мы и наблюдаем. С укреплением большевистской власти существование Церкви становится почти невозможным, и как бы мы не толковали это выражение Декларации, оно есть отречение от веры.