Судьба - [93]

— А дальше, Елизавета, спуск вниз. И он гораздо быстрее, чем подъем, — горько усмехаясь, говорит он. Я просто молчу, не знаю, что сказать. Если это ответ на мой вопрос, то он какой-то неоднозначный. Я слышу в его словах какую-то горечь, сожаление. Но вопросов больше не задаю. Он молчит, но его молчаливый взгляд говорит о многом.

— Но судьба расставляет все на свои места, — нарушая тишину, говорит он, ведет пальцами по моему телу, вызывая в моем теле тысячи мурашек.

— Тебе не кажется, что судьба — очень страшное слово? — спрашиваю я, встаю с кровати, опять надеваю его футболку, на что получаю одобрительную улыбку.

— Мне кажется, что мы сами делаем свою судьбу, — задумчиво отвечает он. Подхожу к зеркалу, собираю волосы в высокий пучок.

— Что ты хочешь на ужин? — спрашиваю я, смотря на него через зеркало.

— Все, что Вы мне приготовите, — отвечает Роберт. Встает с кровати, ловит мой взгляд на свое обнаженное тело.

— Елизавета Андреевна, если Вы будете так на меня смотреть, я поужинаю Вами, — говорит он, надвигаясь на меня. Я отступаю, выбегаю на кухню.

Ужин почти готов. Готовлю я его под пристальным наблюдением Роберта, к которому я уже привыкла, и это даже почти перестало меня смущать. Неожиданно раздается звонок в дверь.

— Ты кого-то ждешь? — приподнимая брови, спрашивает Роберт.

— Нет, — я действительно никого не жду. Поэтому и не спешу открывать дверь, в которую продолжают настойчиво звонить. Роберт открывает сам, о чем-то говорит с неожиданным гостем. Через минуту зовет меня. На пороге стоит курьер, в руках у него букет кроваво красных роз, перевязанных черной лентой. И черная коробка с красным бантиком. Курьер просит расписаться, говоря о том, что заказчик просил передать подарок лично в руки. Кто заказчик он не знает. Я расписываюсь, забираю у него цветы и коробку.

— От кого подарок? — с подозрением спрашивает Роберт, как только курьер уходит.

— Я не знаю, здесь нет карточки. Но могу сказать, что отправитель плохо меня знает. Потому что я ненавижу кроваво-красные розы.

— Интересно, — прищуривает глаза Роберт. — Давай откроем подарок, может тогда станет ясно, от кого он.

— Ревнуешь?

— Безумно! Открывай! — говорит он, указывая на коробку.

Я медлю, сажусь на диван. Мне очень не нравится этот подарок и эти черно-кровавые цвета меня пугают. Нерешительно снимаю бант, открываю коробку. В коробке белый конверт, достаю его — там фотографии. Не сразу понимаю, что на них. Темное небо, снег, заснеженные деревья, ограда. Мраморная плита, рядом статуэтка ангелочка, надписи красивыми буквами на плите. Я еще не понимаю что это, не могу собрать картинки воедино. Но мое сердце начинает ныть, скулить, замедляя стук, кажется, оно и вовсе перестает биться. Мои глаза бегают от снимка к снимку, на них одно и то же место, но снятое с разных ракурсов, издали, вблизи. В горле застревает ком, который я не могу сглотнуть. В ушах нарастает шум, зрение затуманивается от подступающих слез. Начинаю жадно глотать воздух, потому что не могу сглотнуть. Боль начинает разрывать грудную клетку, потому что ко мне приходит осознание, того, что запечатлено на этих фото. Хаотично вожу пальцем по родному лицу, которое высечено на камне. Пытаюсь прочитать красивые буквы надписи внизу, не могу сложить буквы в слова, слезы которые не произвольно текут из глаз, застилают глаза, понимаю только отдельные слова: «память», «любовь», «маленький ангел». Даты рождения и дата….

Кидаю фото на пол, зажимаю уши руками, чтобы избавится от оглушающего шума в ушах. Тело тут же сковывает ледяной холод, меня начинает трясти. Хочется сползти на пол и выть от раздирающей боли. Ко мне подлетает Роберт, что-то говорит, потом кричит, но я не слышу его. Он поднимает фото с пола, несколько минут рассматривает их, что-то говорит, говорит, я не слышу. Хочу сказать ему, что не слышу, но не могу — просто шевелю губами, не могу произнести ни слова. Меня трясет о холода. Нет! Нет! Не может быть! Там не он. Это Марк.

Роберт выхватывает из моих рук одно из фото, которое я так и держу в руках, собирает остальные с пола, берет цветы. Несет все это в прихожую, слышу звук хлопающей входной двери. Я не могу дышать, пытаюсь вдохнуть и не могу. Чувствую, как кружится голова, в глазах мутнеет, пытаюсь встать с дивана, пошатываюсь. Мне нужны мои таблетки …. А дальше меня накрывает спасительная темнота.

Резко открываю глаза от обжигающего хлесткого удара по щеке. Ничего не понимаю, мозг отказывается работать. Пытаюсь сфокусировать взгляд, вижу Роберта, его черные, полные волнения глаза. Подношу руку к пылающей от удара щеке.

— Прости меня, малышка, — тихо и нежно говорит он, целуя мою щеку, прижимая к себе. — Ты просто никак не хотела приходить в себя, — оглядываюсь по сторонам, понимаю, что я дома. Мы на моем диване, Роберт держит меня на руках, как маленького ребенка.

— Что произошло? — спрашиваю его, не узнавая свой голос.

— Ты ничего не помнишь? — смотрит в глаза. Гладит тыльной стороной ладони по моей щеке. Начинаю лихорадочно соображать, что же произошло, напрягая, заставляя работать свой мозг. В моей голове начинают мелькать картинки, одна за другой. Картинки моего ада. Они так ясно вспыхивают, гаснут, выдавая мне все новую и новую фотографию. Из глаз начинают катиться слезы. Боже, откуда у меня столько слез? Они катятся сами по себе, беззвучно скатываясь с моего лица. Я зажмуриваю глаза, пытаюсь их остановить, но ничего не выходит. Роберт вытирает мои слезы, собирает их губами, крепче прижимает меня к себе, укачивает на руках. Прижимаюсь к его груди, заливая ее слезами.