Судьба - [90]

Я не знаю, что я чувствую, и уж тем-более в каких мы отношениях. Я просто плыву по этому течению, смотрю на себя со стороны и жду, куда меня занесет. Возможно, я утону, захлебнусь. Я вообще старалась не думать о том, что чувствую. Нет. Но я чувствовала, как этот мужчина впитывается в меня, проникая под кожу, ускоряя мой пульс и сердцебиение. И мои стены рушатся, камень за камнем. Я уже не могу отгородиться от него. Он просто ворвался в мою жизнь, сметая все на своем пути, выбивая почву из-под моих ног.

Слышу тихий стук в дверь. Говорю, чтобы вошли. Дверь тихо открывается и первое, что я вижу — пионы! Бледно-розовые и бордовые пионы! Большую корзину пионов! Следом заходит Роберт, на его лице играет загадочная улыбка. Он медленно проходит в кабинет, закрывая за собой дверь. Одет он как всегда в белую футболку с длинными рукавами, до неприличия обтягивающую его сильную грудь. Встаю со своего кресла, подхожу к нему, он ставит корзину на пол у моих ног.

— Пионы! — восторгаюсь я. — Где ты нашел пионы зимой?

— Поверьте, Елизавета Андреевна, в наше время нет ничего невозможного. Если моя любимая женщина любит пионы, я достану для нее их в любое время года, — Роберт замолкает, застывает как всегда, когда произносит слова о любви. Ждет моей реакции, смотрит в глаза. Я не знаю, как на них реагировать, меня уже не парализует от страха и неприятия, но и ответить ему я тоже не могу. Также как он застываю, смотрю ему в глаза, в которых я уже не тону. Я давно в них утонула, захлебнулась, потерялась.

— Спасибо! — опускаюсь к цветам, нежно провожу пальцами по лепесткам. Роберт поднимает меня, ставит корзину на стол. Тянет меня на себя. Целует.

— С днем рождения, малышка, — нежно шепчет мне в губы. Медленно ведет руками по моим плечам, спускается ниже, проводит по талии. — Закрой глаза, — так же тихо, бархатным голосом говорит он. Я закрываю глаза, он хватает меня за талию, разворачивает спиной к себе. — Не открывай глаза, пока я не скажу, — я не открываю, мое дыхание учащается, я не знаю, что он задумал и что меня ждет. Но спрашивать бесполезно, он все равно не ответит. Чувствую, как он ведет теплым шершавым пальцем по моей шее, целует там, где прошелся его палец. Вдруг мою шею обжигает что-то холодное.

— Можешь открыть глаза, — шепчет на ухо, прикусывая мою мочку. Открываю глаза, подношу руку к шее, трогаю холодный метал. Веду пальцем ниже, спускаюсь к груди. Покручиваю между пальцев. Роберт отпускает меня, подхожу к зеркалу. На мне — цепочка из белого золота, довольно длинная, она спускается с шеи, ложится между грудей. На ней кулон в виде необычного креста. Это не классический крестик, без знаков веры. Из белого золота, закругленный, без острых углов. Его обвивает лента из желтого золота с россыпью мелких розовых камушков. Я не знаю, что это за камни, никогда не разбиралась в драгоценностях. Всю свою жизнь я была к ним равнодушна, меня никогда не интересовали побрякушки, насколько бы дорогие они не были. Никогда не понимала женщин, падких на драгоценности. Я ношу только кольцо на указательном пальце, которое мне дорого.

— Нравится? — спрашивает Роберт, подходя ко мне, обнимает сзади за талию, смотрит на меня через зеркало.

— Да. Спасибо, но не стоило.

— Еще как стоило, — он поворачивает меня к себе лицом. Медленно расстегивает три верхние пуговицы на моей блузке. Помещает кулон в ложбинку между грудей.

— Вот здесь он смотрится гораздо лучше, — улыбается он, рассматривая кулон или мою грудь. — Хочу сегодня вечером видеть тебя только в нем, — хищно улыбаясь, заявляет он. Проводит пальцем по моим губам, наклоняется, целует, нежно посасывая мои губы.

— Итак, как бы ты хотела провести сегодняшний день? — отрываясь от моих губ, спрашивает он.

— Никак, сегодня обычный день, — застегиваю блузку, отхожу к столу. — У меня работа, — говорю я, садясь за стол. Роберт подходит ко мне, облокачивается на мой стол.

— Елизавета Андреевна, я — не романтик. Поэтому и спрашиваю, как ты хочешь провести сегодняшний день? Если ты будешь упрямиться, я скуплю все воздушные розовые шарики с сердечками, закажу розовый лимузин с шампанским и клубникой, и буду катать Вас всю ночь по городу, — усмехается. — Подумай хорошо, тебе это надо?

— О, Боже, нет!

— Вот и хорошо. Так что я жду ответа.

— Ты сделаешь все, что я захочу?

— Все, что Вы захотите, — игриво говорит он.

— Тогда я хочу фисташковое мороженое. Много фисташкового мороженого и мартини. Хочу поехать домой.

— Ну, Елизавета, я обещаю исполнить сегодня все твои желания. Подумай лучше.

— Разве этого мало? Я просто хочу свое любимое мороженое, мартини и тебя в одной квартире со мной на весь оставшийся день, — посылаю ему хитрую улыбку, подмигивая.

— Мне уже начинают нравиться твои желания. Тогда быстрее поехали. Не хочу терять ни минуты от оставшегося дня.

По дороге домой Роберт покупает много моего любимого мороженого, мартини, горький шоколад и все-таки клубнику.

— И что дальше? — спрашивает Роберт, как только мы пересекаем порог моей квартиры.

— А что дальше? — не понимаю я.

— Ну, это твой день рождения, поэтому сегодня мы делаем то, что ты хочешь.