Судьба - [65]

Спустя месяц, я проснулась от нечеловеческого крика в соседней комнате. Когда я прибежала к ней, она кричала, билась в истерике, вгрызалась зубами в подушку. Как потом выяснилось, ей в первый раз приснился сон, который по сей день преследует ее. Один и то же страшный сон. Тогда ее психотерапевт выписал эти чертовы таблетки. Они должны были помочь. Но еще через неделю после очередного кошмара она просто закрылась в ванной и выпила всю упаковку. Хорошо, что Леха был дома, он выбил дверь в ванну и вовремя вызвал скорую. Все обошлось. Как потом рассказывала Лиза, она не хотела покончить с жизнью. Она говорила, что просто хотела, чтобы боль ушла. После этого случая Леша закрылся с ней на кухне и очень долго разговаривал. Я не знаю, что он ей говорил. Они не рассказывали мне об этом. Но она изменилась, начала разговаривать, нормально ела, пила. Пусть в ее глазах была обреченность и пустота, но это был хоть какой-то сдвиг. Ещё через месяц она занялась работой в кафе. Сняла вот эту квартиру. О возвращении в их дом даже речи не шло. Мы все ее понимали, уговаривали его продать. Но она не соглашалась. Он просто одиноко стоял. Мы с Лехой иногда приезжали туда. Ты знаешь, я боюсь этот дом, он такой же мертвый и пустой. Там так тихо. И всегда очень холодно, даже летом.

Все вроде налаживалось, пусть она не светилась от счастья, но работала, общалась с людьми. На кладбище она ни разу не была, объясняя это тем, что там их нет. Там чужие мертвые тела. Она их не знает. Она как будто отрицала саму смерть.

Так прошло несколько месяцев. Однажды она вот так просто пропала. Ее не было ни дома, ни на работе. На телефонные звонки не отвечала. Мы с Лешей сбились с ног: где только мы ее не искали. Нам даже и в голову не приходило, что она могла быть в своем доме. Когда мы туда приехали, дом сиял чистотой. Обнаружили мы ее в детской. Она сидела возле кроватки, что-то тихо напевала, поглаживая детское одеяльце. Все было почти так же, как сегодня. Неимоверная истерика, полное отрицание реальности. Нам пришлось вызвать скорую, мы ничего не могли с ней сделать. Она также забилась в угол, ужасно боялась нас, пока не приехали медики и не сделали ей этот чертов укол. На следующий день Елизавета ничего не помнила. Леша нашел ей хорошего психолога. Новицкий очень рекомендовал нам положить ее к нему в клинику. Мы боялись ее реакции, никак не могли ей это предложить. Но как ни странно, она согласилась. Вот так просто, без вопросов и споров. Собрала свои вещи и легла в клинику. Пробыла она там почти два месяца. Посещения были разрешены только два раза в неделю. Я уж не знаю, что там с ней делали, но, должна признать, Евгений Иванович — врач от Бога. Вышла Лиза оттуда совсем другим человеком. Вот такой, какой была до этого дня. Хотя дом она до сих пор отказывается продавать. На кладбище не ходила. Но, по сравнению с тем, что было, это — такие мелочи. Она отдалась работе, практически не вылезала из своего кафе. У нее была цель. Она продолжала их семейный бизнес. И знаешь, у нее все получалось: из маленького ничем не примечательного кафе выросло то, что есть сейчас.

Мужчин она вообще не замечала, их как будто не существовало. Все бесполые существа. Хотя поклонников было море: начиная от первого администратора кафе, которого она тут же уволила, как только он начал подкатывать к ней, заканчивая серьезными мужчинами. Один раз за ней таскался налоговый инспектор. Он специально устраивал ей разные проверки, лишь бы в очередной раз попускать свои слюни. — Ксения смеется сквозь слезы. — И знаешь, в один прекрасный день она не выдержала, открытым текстом послала его далеко и надолго. Ох, сколько тогда налоговых проблем перенесло ее кафе. Но к Елизавете не подкопаешься — у нее все чисто.

И вот однажды, не так давно, — девушка, наконец, отрывается от окна, пристально смотрит на меня. — Я потащила ее в твой клуб. Хотя тогда мы не знали, что он — твой. Случилось чудо. Она впервые за три года отреагировала на мужчину. И как отреагировала! Я просто была поражена. Ты должен мне сказать спасибо. Это ведь я посоветовала ей связаться с тобой. Я такая дура. Если бы я знала, чем это обернется…. — Ксения замолкает. Смотрит мне в глаза. — Но, сегодня, не смотря на то, что она тебя не узнала, ты смог ее успокоить. Поверь, до этого такое было под силу только транквилизаторам или ее доктору. Может еще есть маленькая надежда, что она когда-нибудь отпустит до конца свое прошлое и заживет настоящим. — Я отворачиваюсь от девушки. Запрокидываю голову. Закрываю глаза. Я не достоин ее будущего. Ей нужен кто-то надежный, честный. Человек, который не принесет в ее жизнь еще большей боли. И это, мать вашу, не Я! В этот момент мое сердце останавливается, а душа умирает. Сердце истекает кровью. Я чувствую каждую каплю боли моей девочки. Судьба та еще сука. Почему она так не справедлива к ней? Я просто не имею права находиться рядом, еще больше терзая ее душу. Но я — чертов эгоист. Я не могу ее отпустить. Она мой свет, моя душа. Я одержимо ее люблю. Ну за что ей это все?! За что?!

— И, если ты посмеешь ее обидеть и заставишь страдать, я сама лично отрежу твои похотливые яйца и заставлю тебя их съесть! — неожиданно заявляет Ксения. Начинаю нервно смеяться. Черт, а мне нравится, что у Лизы есть такая подруга, которая не боится сказать мужику больше ее в два раза, что отрежет ему яйца. Ничего ей не отвечаю. Поднимаюсь на ноги. Мне нужно к моей девочке. Испытываю непреодолимую нужду обнять ее, почувствовать, отгородить от всего мира.