Судьба - [46]

— Поговори со мной, расскажи, что творится в твоей замечательной головке, — поворачиваю ее лицом к себе. Мне нужно видеть ее глаза.

— Просто чувствую себя шлюхой, которая прыгнула в кровать к женатому мужчине. Это так мерзко, — чувствую почерк Елены. Она слово в слово повторяет ее слова. Я когда-нибудь все-таки придушу эту суку.

— Во-первых, ты — не шлюха. Не смей так себя называть! Во-вторых, ты никуда не прыгала. Ты считаешь, что то, что между нами происходит — это мерзко? — Лиза отрицательно качает головой, пытается что-то сказать, но останавливается. — Ты — самое прекрасное, что случалось в моей жизни.

— Не надо, — тихо говорит она. — Черт, последняя фраза явно была лишней. Но она вырвалась сама собой. Елизавета пока не готова слышать таких громких слов. Да я и сам от себя не ожидал.

— Теперь моя очередь задавать вопросы, — спешу перевести тему.

— Что ты хочешь знать?

— Все! Я хочу знать о тебе абсолютно все, — уверенно заявляю я. Действительно хочется знать о ней все. Но начну с более безопасных тем. Она еще не доверяет мне, чтобы открыть передо мной душу. Боюсь ее спугнуть своей настойчивостью.

— Например? — Елизавета заметно напрягается.

— Ну, начнем сначала. Когда у тебя день рождения?

— Двадцать восьмого декабря, — расслабившись, отвечает она.

— Хорошо, — улыбаюсь ей в ответ. — Какие ты любишь цветы?

— Пионы.

— Значит, я тогда угадал? — говорю я, вспоминая, как послал ей корзину пионов. Лиза кивает головой в знак согласия. Целую ее губки, просто не могу не прикасаться к ней.

— Это все твои вопросы? — спрашивает она, когда я прерываю наш поцелуй.

— Нет, Елизавета Андреевна, это только начало. Когда дело касается Вас, я становлюсь очень любопытным, — подхватываю ее на руки, понуждая ее закинуть ноги мне на пояс.

— Что ты делаешь?! — возмущается она.

— Переношу нас в боле удобное место для разговоров, — усмехаюсь я.

Несу ее в спальню. Кидаю на кровать. Лиза взвизгивает от падения, но матрас достаточно мягкий. Падаю рядом с ней.

Последующее несколько часов мы просто лежим на кровати, я задаю ей кучу вопросов. Не могу перестать прикасаться к ней, мои руки тянутся сами по себе. Дразню свою девочку, запуская руки ей под халатик, при этом не забывая задавать вопросы. Иногда Елизавета теряется, забывая, о чем я спросил. Смеясь, убираю руки с ее сладких местечек, и тогда она вспоминает. Из всего нашего разговора я понял одно: Лиза очень одинока, не смотря на окружающих ее людей. Я чувствую ее боль, которую она умело пытается скрыть. Хотел бы я понять источник ее боли, забрать ее себе. Но пока она не готова открыться передо мной. Я подожду.

После обеда прошу ее сварить кофе, которым она покорила меня в нашу первую встречу. В процессе наблюдения за ней, у меня возникает замечательная идея.

— Елизавета Андреевна, может нам прогуляться по городу, посидеть где-нибудь в кафе? Очень хочется накормить Вас каким-нибудь вкусным десертом, чтобы Ваши губки стали еще слаще, хотя это, наверное, невозможно, — она лукаво мне улыбается.

— Вот никогда бы не подумала, что ты любишь сладкое, — смеется она.

— Я и не люблю, только если на твоих губах или теле.

— Роберт, ну какие прогулки? Мы ведь уже не дети. Давай останемся дома.

— У тебя пятнадцать минут, чтобы собраться. Время пошло, — с Елизаветой я понял одну вещь: ею нужно управлять, нельзя давать ей время для раздумий.

— Зачем ты у меня спрашиваешь, хочу ли я поехать, если мой ответ тебе не нужен? — возмущенно говорит она.

— Тринадцать минут. Если ты не оденешься за это время, я утащу тебя в этом халате, — серьезно говорю я, демонстративно смотря на часы.

Лиза хмурит брови, но подчиняется. Ровно через десять минут она предстает передо мной в чертовски сексуальных джинсах, плотно обтягивающих ее соблазнительную попку. На ней белый свитер. Волосы собраны в хвост. И ни грамма косметики. Она кажется такой юной и невинной, моей маленькой девочкой.

На город медленно спускаются сумерки, в свете ярких фонарей и неоновых вывесок кружат белые хлопья снега. Угрюмые прохожие после рабочего дня торопятся домой. Мы гуляем по парковым аллеям, центральным улицам. Белые снежинки падают на пушистые ресницы Елизаветы. Я грею ее холодные ладошки, растирая в своих руках. Чувствую себя подростком. Но, черт, мне все это безумно нравится. Кажется, я вообще никогда так не гулял с девушкой, даже в школьные годы. Елизавета немного смущена и опять молчалива. В это момент я бы многое отдал, чтобы узнать, что творится в ее голове.

Мы греемся в маленькой уютной кофейне. Кормлю ее шоколадным десертом. Она сопротивляется, хочет забрать у меня ложку, чтобы есть самой. Но когда я ей уступал? Мне безумно нравится кормить ее самому. Смотреть, как ее губки обхватываю ложечку, как кончик ее языка проходится по губкам, которые я намеренно пачкаю, чтобы вновь наслаждаться этим эротичным видом. Скармливаю последнюю ложку, поддаюсь к ней, целую ее сладкие шоколадные губы.

— Десерт был великолепен, — шепчу ей прямо в губы.

— Но ты даже не попробовал, — отвечает она.

— Я только что его попробовал, мне безумно понравилось, — смотрю в ее затуманенные глазки. Ее дыхание учащается. Чувствую, как она сжимает ножки под столом. Опускаю руку на ее коленку, чуть сжимаю, веду выше, поглаживаю ее бедра. Эмоции на ее лице меняются мгновенно, глаза становятся темнее и насыщеннее.