Судьба-Полынь Книга I - [5]

— Тебе никто не говорил, что ты — необычный мальчик и внутри тебя сильный Тха?

— Что такое Тха?

— Дух. Огненный камень, от которого идут волны по реке мира.

— Это не обо мне, — повторил Ард с нажимом. — Я даже встать с этого проклятого кресла не в силах.

— Это ведь не с рождения? Как ты стал таким? — она по-прежнему плохо говорила на их языке, смешно и неправильно произнося слова.

В тот момент это вызывало больше раздражение, чем смех. Первым желанием было обругать, наорать, но вдруг потянуло поделиться бедой.

— Отец повез нас в храм — помолиться богам. Мы всегда подавали милостыню сидевшим на ступенях нищим. В этот раз мама тоже протянула круг хлеба старухе-провидице, простиравшей в мольбе руку. Едва их пальцы соприкоснулись, черная пелена застлала глаза нищенки. Она прокаркала что-то непонятное. В воздухе запахло жгучей горечью, будто на землю высыпали мешок молотого красного перца. Мама упала замертво, а я потерял сознание. С тех пор не могу ходить. Ведьму искали, но ее и след простыл.

Айла взволновано опустилась перед мальчиком на корточки, впилась пальцами в ручки кресла.

— У старухи была на висках татуировка кинжалов?

— Да. А еще терновая лоза вокруг шеи, — подтвердил Ард.

— Ассаши — десницы судьбы, — выдохнула девушка. — Один из их клана забрел как-то в наше племя. Воины распяли его и пытали жаждой, солью и солнцем до той поры, пока не рассказал, кто такой. Они охотятся за теми, кто меняет историю мира, является огненным камнем, от которого расходятся огромные волны. Старуха хотела убить не твою мать, а тебя. В тебе она увидела угрозу Ваярии.

— Мне было восемь лет! Чем я мог навредить кому-то?

— Возможно, это произойдет в будущем. Я тоже чувствую в тебе скрытую силу.

— Ты снова ошибаешься, — повторил с грустью Ард.

Но этот разговор словно сдвинул камень в их отношениях. Они стали часто беседовать. Ард рассказывал Айле про далекие земли, подвиги древних героев. Она делилась легендами своего народа, пела песни, учила гуурнскому языку. Однажды принесла чашку темной жидкости и велела выпить.

— Это снадобье изготавливала моя бабка, чтобы хвори покинули тело и дали человеку светлый ум, а рукам и ногам силу. С сегодняшнего дня будешь пить каждый день.

Мальчик принял чашку, поблагодарил. Сделал глоток. Спросил, внимательно разглядывая девушку:

— Твои волосы. Они светлые. А у всех кочевников черные.

— Такое случается в нашем племени раз в двадцать лет. Говорят, что дети, рожденные со светлыми волосами — семя Хорроса, поэтому их приносят в жертву, возвращают богу его собственность.

— И он их убивает! — ахнул мальчик.

— Серый всадник забирает свое Тха, которое получила женщина вместе с его семенем во время ночи Долгих Снов, чтобы смертные не возвеличились и не возомнили себя равными ему.

— А что происходит с женщиной, родившей от него ребенка?

— Умирает. Таковы законы, — Айла произнесла это обыденно, будто говорила о чем-то естественном, и от этого делалось еще страшнее.

Арду нравилось проводить время с кочевницей. Несмотря на некоторую дикость суждений, она знала много интересного, и с радостью делилась мудростью степного народа. Айла сумела открыть глаза ему на, казалось бы, привычные вещи, показав их с необычной стороны. Смена времен года, зарождение весной бутонов на деревьях, сильная засуха в ее понимании несли другой смысл, подтверждаемый какой-нибудь легендой или сказкой. Мальчик сам не заметил, как привязался к девушке. Дружба не стала тайной и для отца. Ландмир благосклонно смотрел на их отношения. Ард заметил, что он после долгого времени скорби по жене стал веселее, улыбчивее, реже погружался в тяжелые думы.

Ночь стояла душная, и мальчику не спалось. Где-то стучала на ветру плохо затворенная ставня, за окном ухала сова. Ард, уставившись в потолок, находился под впечатлением от прочитанной книги. Картины приключений сменяли в мыслях одна другую. Он вновь переживал опасности и неудачи, выпавшие на долю героев. Хотелось бы ему оказаться в их числе, карабкаться по скалам, спускаться в пещеры, вступать в бой с неведомыми тварями.

Тихий полустон-полувскрик вырвал его из грез. Он приподнял голову, прислушался.

Вот опять!

То ли плачет кто, то ли скулит от боли.

Айла!

Вспомнилось, как она всхлипывала в первую ночь в трактире. Снова мучают кошмары? Ард перебрался в кресло, выкатился в коридор.

Трактир был погружен в темноту, только где-то в общем зале горела свеча. Маленький огарок, скорее усиливающий ощущение тьмы, чем ее рассеивающий. Подобная беспечность — забытая в доме без присмотра зажжённая свеча — казалась странной, отец строго за это наказывал слуг. Сам перед сном проверял каждый уголок трактира, чтобы ни уголька не затушенного, ни огарка тлеющего не осталось.

Прерывистый стон-вздох вновь нарушил тишину.

Ард подкатил кресло впритык к перилам, глянул вниз. Жар охватил лицо, запылали от стыда щеки. Увиденное настолько потрясло его, что он не мог сдвинуться с места. Айла лежала распростертая на столе, раздвинув ноги, а отец… Их переплетенные в объятиях руки, сливающийся воедино стон и скрип стола от равномерного движения тел… Как они посмели! Это подло, мерзко! Предатели! Он считал Айлу другом, а она просто через него подбиралась к отцу. Лживая дрянь! А отец?! Как он мог забыть о маме, ведь любил ее больше жизни! Мальчику захотелось чем-нибудь запустить в них, заорать: «Ненавижу! Ненавижу вас!»