Судьба по книге перемен - [3]

Дело в том, что Маня Поливанова – известная писательница Марина Покровская – не верила в предсказания, пророчества и гороскопы. Даже Книга перемен вызывала у неё сомнения! Ну, что тут поделаешь!..

Впрочем, в случае с тётей Эмилией Маня рисковала остаться в полном одиночестве – поток посетителей увеличивался чуть ли не с каждый днём, приходилось записывать на полтора месяца вперёд, помощница не справлялась! Маню вызвали из Москвы на помощь, когда тётиной секретарше понадобилось вернуться на родину в Винницу, где у неё заболел кто-то из родных. Посторонних привлекать не стали, и Маня была брошена на прорыв. Она как раз только что сдала в издательство роман и собиралась славно отдохнуть. Тёти переговорили по телефону, пришли к выводу, что лучший отдых – это смена деятельности, и велели Мане собирать чемодан и отправляться.

Маня была взрослой, умной, самостоятельной, кроме того – популярной писательницей и вообще главой семьи. Но спорить с тётушками себе дороже, да и, честно признаться, Маня нуждалась не просто в отдыхе.

В последнее время она так устала от Алекса, гениального, тонкого, умного, занятого только собой и своими текстами, рассеянного, странного, волшебного, что ей потребовался перерыв. Занятия тёти Эмилии раздражали её донельзя, и она от души бесилась, выдавая свою усталость и раздражение от жизни с Алексом за неприятие тётиных упражнений.

Так проще, и не нужно вдаваться в собственные проблемы.

Не спросив Алекса, Маня завела мини-бультерьера, по слухам, очень популярного среди оксфордских профессоров и студентов, назвала его Вольдемаром, купила ему голубой ошейник Tiffany за бешеные деньги и дорогущую фарфоровую посуду, на что ни Алекс, ни Вольдемар не обратили никакого внимания.

Алекс, обнаружив в спальне щенка, пожал плечами и спросил, почему он так похож на поросёнка.

Волька, обнаружив в спальне Алекса, равнодушно его обнюхал и с тех пор перестал замечать.

Маня поняла, что демарш не удался.

– Между прочим, его нос очень похож на твой, – предприняла она последнюю попытку. – Видишь? Как у настоящего грузина! Или грека! И потом! Это охранная собака! Он будет меня охранять!

– Тебе угрожает опасность? – рассеянно осведомился Алекс, и больше к разговору о бультерьере они не возвращались.

…Маня почти задремала. Эмилия всё что-то бормотала, девочка водила рукой с карандашом, благовония курились, в комнате становилось душно. Окно открыть нельзя – аура! Кроме того, в окно могут ворваться неправильные звуки и колебания и спровоцировать выброс ненужной энергии.

– Мария!

Маня вздрогнула и вытаращила глаза.

– Мария, проводи Марфу к матери.

Маня выбралась из-за небольшого секретера – сидеть там с ее ростом было страшно неудобно, некуда девать ноги и бюст, – и взяла Марфу за руку.

Рука была тонкой, холодной и влажной, как лягушачья лапа.

– Ольга Александровна, – заговорила вышедшая следом Эмилия, – сегодня у нас особый день. – На слове «особый» она понизила голос. – День начала перемен.

Ольга Александровна безучастно посмотрела на прорицательницу.

– Да, да, – подтвердила та. – Пусть Марфуша останется у меня до вечера. Мария за ней присмотрит. Она порисует рядом со мной, за ширмой. Мне очень важно не потерять с ней контакт именно сегодня. Приходите к пяти часам.

– Сколько это будет стоить – до вечера? – спросила Ольга Александровна.

Мане показалось, что Эмилия немного смешалась.

– Как обычный сеанс, – быстро сказала она. – Идите и ни о чём не беспокойтесь.

Маня закрыла дверь, вновь взяла девочку за руку и отвела в кабинет. Посреди ковра радостно крутился вокруг своей оси небольшой белый бочонок – Манина собака.

– Ты любишь собак? – спросила Маня.

Марфа кивнула, Маня ничего подобного от неё не ожидала.

– Добрых, – произнесла девочка низким голосом.

– Волька – добрый пёс. Он ещё совсем щенок, года нет. Видишь, как он нам рад! Крутится!

Но Марфа уже потеряла к нему всякий интерес.

Маня вновь взяла девочку за руку, и они перешли в гостиную, где Эмилия вела приём. В углу, отделённом ширмой от посторонних глаз, располагался небольшой карточный столик с лампой. Маня зажгла лампу, усадила девочку за стол. Из небольшого розового рюкзака – Марфа не расставалась с ним, даже с плеч его не снимала – девочка достала тетрадку с картинкой на обложке и положила рядом.

– Мария! – позвала Эмилия.

– Может, она есть хочет? – зашептала Маня, выскочив в коридор. – Или компоту ей налить? У нас есть вишнёвый!

– Она должна нарисовать то, о чём я её попросила. Не приставай к ней. Есть и пить у нас она не будет. Она ест и пьёт только то, что ей привычно, например, куриный бульон.

– Чем она больна?

Эмилия помедлила.

– Синдром Ли Шуня. Редкое заболевание нервной системы. Его выделили и описали китайцы в конце двадцатого века.

– Как аутизм?

– С чего ты взяла? Вовсе нет.

В дверь позвонили, Маня бросилась открывать, а Эмилия скрылась в гостиной – она редко выходила во время сеансов и считала, что посетители не должны видеть её мирно беседующей с племянницей в коридоре.

Следующим оказался крепкий, почти наголо бритый мужик, довольно молодой. Маня всё никак не могла привыкнуть, что к тёте Эмилии обращаются не только женщины, но и вполне приличные на вид мужчины.