Судьба пионера в СССР - [2]

- Петька! - позвал негромко и виновато.

- Блин! Опять ты привязался! Ну че тебе еще надо, козел!

- Ты это... поди сюда. Не бойся, я драться не буду. Ты же - хе-хе - меня сильнее... Ты же ведь сам меня отмудохаешь, если захочешь. Зачем тебе папа! Ты же сам ведь можешь!

Петька с подозрением посмотрел на свои руки, потом зачем-то на ноги...

- Ну... И отмудохаю, если захочу. А че?

- Давай, Петька, лучше помиримся. Я ведь от обещания не отказываюсь. От сигарет, в смысле. Позвони папе еще раз, а? Позвони, Петь! Только скажи, что надо двадцать пять рублев. Или рубелей. А как дашь их мне, я тебе сразу и пачку... А, Петь! Ну Петенька! Ну позвони папе...

Двадцати пяти рублей должно было хватить примерно на пять порций Z. Просить больше Вожатый остерегался.

"На первый раз", - подумал Вожатый. Пот струился по его давно не бритой морде. Выглядел он страшно.

Петька пожал плечами.

- Во дурак... Ну ладно. Но только в последний раз! Опять наебешь - отмудохаю!

Операция прошла как по маслу: Вожатый спер для Гаврилова полбутылки политуры, тот простил обиду, и даже разрешил Петьке позвонить дважды - папе на работу и однокласснику, которого Петька обозвал козлом сраным и пообещал отмудохать. В тот-же день папа прислал в лагерь своего шофера с обещанной суммой.

- Красивые... - удивленно рассматривал Петька две десятирублевые и пятирублевую купюру, - никогда раньше не видел. А зачем они нужны, это что, как билеты на аттракцион?

- Не... это для другого, - уклонился Вожатый, - это только взрослым нужно... иногда. Ну, давай, давай скорее!

- Руки! - Крикнул Петька. - Смотри! Отмудохаю, если че...

- Петенька, ну я же обещал... Через час будет у тебя пачка "Космоса"!

- "Космоса"? Это хорошо! Мой папа их курит, а говорит, что рабочие и крестьяне скоты и сосут "Приму", да "Беломор". Ладно, держи свои рубели. Я жду. Опоздаешь - отмудохаю!

На самом деле Вожатому потребовалось гораздо меньше времени для того, чтобы выйти за территорию лагеря, перейти по мосту через речку, оказаться в поселке, зайти в сельпо и купить за шестьдесят копеек красивую синюю пачку с изображением космической ракеты. Чистый доход с операции составил двадцать четыре рубля сорок копеек. Вожатый подумал и купил еще коробку спичек за одну копейку. На общий баланс это не повлияло, так как копейка валялась в его грязном кармане уже месяц.

"Заебись! - решил Вожатый. - Теперь к Ломоносову!"

Ломоносовым за глаза обзывали Терентия Прокофьевича Офиногенова-Каца, преподавателя химии в поселковой школе, по ночам тайком изготовлявшего Z в самодельной фабрике-лаборатории, помещавшейся в сарае. Сам он гордо именовал себя "драг-дилером", вычитав это загадочное слово в "Огоньке", и не разобравшись до конца в его смысле; еще Офиногенов-Кац был членом Партии и секретарем школьного Партбюро, а еще - полным идиотом. Единственное, что он знал хорошо - так это химию.

Вожатый, направился на Сельскохозяйственную восемь.

- Здорово, химик! - поприветствовал он учителя, который рыл в саду какую-то яму.

- А... Ага, - глядя в сторону отвечал тот.

- Что, яму роешь?

- Не... Это я так! - испуганно крикнул Офиногенов-Кац, как будто его застукали по меньшей мере за занятием онанизмом. Рискованный бизнес вконец подорвал слабые нервы учителя и временами он начинал бояться всего и всех. Терентий Прокофьевич резко отшвырнул лопату и нервно закурил.

- Каникулы нынче? - зачем-то спросил Вожатый и без приглашения прошел через калитку в сад.

- Почему? - опять испугался учитель. - А, да - каникулы, каникулы! Каникулы! Плохо, что каникулы, очень плохо...

- Это почему плохо, Терентий?

- А потому! Что!

"Ясно, - уныло подумал Вожатый. - Уроков нет, детей нет, авторучки воровать не у кого. Минус паста - важнейший элемент продукта. Щас цену заломит..."

И Терентий Прокофьевич заломил.

- Ты что! - побледнел клиент. - Душу вынуть хочешь!

Учитель задрожал, но не отступил.

- Ну давай хоть по пять пятьдесят!

- Не...

- Идиот! Пять пятьдесят пять!

Сошлись на пять шестьдесят три. Учитель нырнул в сарай и моментально вернулся с газетным свертком, в котором угадывалось нечто мягкое и шершавое.

- Осторожней, - шепнул химик.

- Знаем, знаем. Сам бы поберегся. А то будешь жадничать так кто-нибудь обидится, да в менты... А там разговор короткий.

- А че! - крикнул вдогонку Терентий Прокофьевич - Я ниче не делаю!

"Четыре дозы по пять шестьдесят три, - подсчитывал Вожатый, возвращаясь в лагерь, - равно двадцать два рубля пятьдесят две копейки. Должно остаться рубль восемьдесят восемь. Так, пересчитаем... все верно! Отдать пацану сигареты и - ..."

Вожатый аж замяукал в предвкушении дозы.

Петька радостно схватил пачку и коробку спичек, не поблагодарил и заметил:

- Че так долго шлялся...

- Петь, только ты быстро не кури! Капля никотина... сам знаешь... И не давай никому. И не говори.

Петька рассмеялся неприятным скрипучим голосом:

- Чтобы я кому-то чего-то! За просто так! Не, ты все-таки мудак конченый!

Вечером Вожатый отсутствовал на линейке. Ничего не соображая, весь грязный и липкий (он наложил в штаны - это случается со всеми, кто употребляет Z, не прочистив предварительно клизмой кишечник) валялся он в луже позади лагерного тира - место исключительно проверенное и безопасное. Его правая рука яростно скребла воздух, зрачки безумно вращались, рот шипел грязные ругательства.