Судьба педераста или непридуманные истории из жизни… - [5]

– Ну, фтсё, Николай Михайловитсь? Ст,афстфуйте! Сзюбы?

– Добрый день, Ирочка, – приветствовал стоматолога Николай Михайлович, придерживая через платок левой рукой больной зуб на правой нижней челюсти. – Да, дела. Вот, опять, значит, он того. И ведь, что интересно, ещё вчера, вроде бы, хотя нет, да, но позавчера было, в общем-то, можно, значит сказать, что ещё и как бы даже и ничего, а, вот, значит, сейчас, значит, ну, просто нет сил!

– Тафайте, тафайте. Cщящь пощмот, им, сщто у фатс там, – быстро ответила Ирина Михайловна и предложила Николаю Михайловичу занять место в кресле.

Дорогой читатель! Дико извиняюсь за вынужденное упрощение передачи качества речи стоматолога, обусловленное моей ленью, дефицитом времени и скромными возможностями по набивке на компьютере текста одним пальцем правой руки. Именно поэтому я вынужден сделать лёгкую коррекцию произношения Ирины Михайловны. И, кстати, теперь, когда вы представили себе её произношение, и когда восприятие текста резко улучшилось, можно получить истинное наслаждение от диалога профессора с лечащим стоматологом.

– Ирочка, а мне не будет больно? – с некоторым кокетством спросил Николай Михайлович, удобно расположившись в большом для него кресле. – Очень бы хотелось, чтобы, это самое, значит, было, значит, ну Вы понимаете меня?

– Не волнуйтесь, всё будет нормально, – Ирина Михайловна взяла козью ножку – специальный стоматологический инструмент, и попыталась обследовать больной профессорский зуб.

Николай Михайлович при первом соприкосновении с инструментом вскрикнул от сильнейшей боли и упал в обморок.

Натальи Константиновны в тот момент времени в кабинете не было, она отошла и, похоже, надолго. Первое, что, естественно, пришло в голову Ирины Михайловны – было дать понюхать нашатыря Лобову. Болевой шок в сочетании с обмороком – вещь неприятная. Однако сестрички не было, а вставать, искать, доставать – ох, как не хотелось. Рот по-прежнему был широко разинут, доступ к зубу был свободен. И без тщательного обследования было ясно, что больной зуб надо рвать к чёртовой матери, без какого-либо сожаления. Кариес был таким обширным, а цвет зуба таким чёрным, что шансов даже на протезирование, коронку или ещё чего-то, уже не оставалось.

Недолго думая, Ирина Михайловна сделала своё дело быстро-быстро, не тратя времени и сил даже на анестезию. Чик и готово. Крови было не много, пациент даже не дёрнулся.

Как ни странно, но произошло ещё одно маленькое чудо – Наталья Константиновна быстро вернулась. Более того, без лишних слов она достала ватку с нашатырём, и протянула Лобову, который быстро очухался, и стал с интересом наблюдать за тем, как Ирина Михайловна мыла руки, после чего подошла к столу, достала амбулаторную карту, и что-то стала в ней записывать. Это продолжалось несколько минут.

– Николай Михайлович, – с некоторым удивлением Ирина Михайловна обратилась к Лобову, – как Вы себя чувствуете?

– Да зуб… а, вроде бы, значит, и не болит, что ли?! – Николай Михайлович недоумевал. Опухоль ещё была, а боли почему-то не было. Пальпация челюсти и щеки болевого эффекта не вызывала, а языком пошуровать по нёбу было страшно.

– Всё, Николай Михайлович, Вашим мукам теперь конец! – ласково пропела Ирина Михайловна. Но Лобов ничего из услышанного не понял. Вероятно, это была такая фигня с такой мурнёвой дикцией, что никто бы из обычных людей с первого раза ни за что бы на свете не разобрал.

Позволю себе маленькое отступление, вызванное проблесками моей писательской памяти. Вот что мне вспомнилось. Было это лет 30 тому назад, в Ленинграде. В СССР английский язык преподавали, как правило, скучные, нудные бабы, которые ни разу в жизни не покидали своей страны, а гонору их не было предела. И вот когда нас, слесарей-сантехников и водопроводчиков собрали на курсах повышения квалификации, то среди прочего нам, для какой балды я до сих пор не знаю, стали преподавать английский язык. Да не просто английский разговорный, а технический. Хотите – верьте, хотите – нет, но нам попался мужик-хохмач, который не только знал язык, но и каким-то образом прожил в Австралии 9 (!) лет. Он и по-русски то говорил с лёгким акцентом. Мы, водопроводчики, тогда сразу и не поняли, что всё это значит. Думали, придуривается, ан нет. Это из него выпирали английские познания. Хорошо, что остались кое-какие тетрадки с его уроками. Вот, например, лишь маленькая толика того, что он нам давал.

Первый урок, английский для начинающих:

«Три ведьмы разглядывают трое часов «Свотч». Какая из ведьм разглядывает, какие часы?»

Теперь по-английски: Three witches watch three swatch watches. Which witch watches which swatch watch?

Второй урок, английский для продвинутых учеников:

«Три ведьмы-трансвеститки разглядывают три кнопочки на часах «Свотч». Какая из ведьм-трансвеститок разглядывает, какую кнопочку на часах «Свотч»?»

Теперь по-английски: Three switched witches watch three Swatch watch switches. Which switched witch watches which Swatch watch switch?

Третий и последний урок, английский для абсолютных профессионалов:

«Три швейцарские ведьмы-сучки, желающие изменить свой пол, разглядывают три кнопочки на часах «Свотч». Какая из швейцарских ведьм-сучек, желающих изменить свой пол, разглядывает какую кнопочку на часах «Свотч»?»