Судьба обетованная - [79]

Несмотря на постигшее их разочарование, все они громко восхищались невероятной красотой женщин этой семьи и привлекательностью их мужей.

Обаяние Мэтью и Рэйвен Эллиотов ничуть не меркло на фоне молодой красоты их детей. Когда все члены семьи стояли рядом и приветствовали гостей, это было восхитительное зрелище.

Рейчел встала между Эндрю и Уильямом. Высокие, смуглые и неимоверно привлекательные, как все представители мужской половины рода Кирклендов, оба молодых человека выгодно оттеняли ее красоту.

Рэйвен Эллиот, черноволосая, с сапфировыми глазами, заняла место рядом со своим мужем Мэтью Эллиотом. Его стройная мускулистая фигура прекрасно гармонировала со жгучей красотой Рэйвен.

Искрящаяся молодость Элизабет Сазерленд, стоявшей возле отца, подчеркивала ошеломительную красоту матери. Она поставила перед собой Джонатана и опустила руки ему на плечи.

Рядом с Элизабет стоял красавец, за которого она только что вышла замуж, – рослый молодой шотландец с густыми золотисто-каштановыми волосами и нежными карими глазами.

Эллиоты не пожалели денег на свадьбу. Не преуменьшая важности этого торжества, они дали всем своим друзьям и знакомым возможность познакомиться с молодой англичанкой, на которой женился Эндрю Киркленд.

Как и обещала Элизабет, Сэмюэля Армбрастера не было среди приглашенных. Теперь, когда между ним и Мэтью Эллиотом разгорелась открытая борьба в палате представителей, Элизабет с легким сердцем вычеркнула его из списка гостей.

День пролетел быстро. На зеленую лужайку легли длинные тени. Солнце начало садиться. Рейчел наслаждалась тишиной в укромном уголке сада, когда к ней подошел Уилл Киркленд и опустился рядом на скамейку.

– Замечательная была свадьба, правда, Уилл? – спросила она, мило улыбнувшись.

– И ты, Брут? – произнес он с мрачной усмешкой. – За сегодняшний день я, пожалуй, раз сто отвечал на этот вопрос. Боже мой, неужели на свадьбе люди не могут говорить ни о чем другом?

Он сделал большой глоток из бокала, который держал в руке.

Рейчел не обиделась на неожиданную враждебность его тона, потому что догадывалась о ее причине.

– Ведь вы с Эндрю не родные братья Элизабет? – уточнила она.

Он покачал головой:

– Нет, двоюродные. Эдди – ее единственный родной брат.

– Ты ведь любишь Элизабет, Уилл? – спросила Рейчел.

– Все любят Элизабет, – попытался отшутиться он.

Рейчел дотронулась до его руки.

– Не паясничай, Уилл. Скажи мне, ты любишь ее?

Уилл обернулся к ней. Лицо его было искажено страданием, а в глазах, обычно таких веселых и озорных, плескалась неприкрытая боль.

– Я люблю Бесс с детства.

Это признание не удивило Рейчел. Она уже догадывалась о его любви.

– Ты когда-нибудь говорил ей об этом, Уилл?

Он сокрушенно покачал головой:

– Когда она вышла замуж за Джонатана Пьемонта, мне было всего семнадцать. Я успокаивал себя всеми теми словами, которые говоришь, когда твой мир вдруг рушится, но при этом надо как-то жить дальше. – Он судорожно вздохнул. – Наверное, в семнадцать лет я верил, что смогу избавиться от своей любви. И, Господь свидетель, я пытался это сделать! Потом умер Джонатан, и во мне вновь вспыхнула надежда. Но мне казалось, что торопиться неприлично. Надо выждать время… Черт побери! Разве время имело для меня значение? Ведь я ждал ее всю жизнь! – Уилл тяжело вздохнул. – Потом она решила поехать в Шотландию, а что было дальше, ты знаешь сама, – печально закончил он.

Рейчел хотелось плакать. Вся ее радость моментально улетучилась, когда она услышала признание Уилла. Он допил янтарную жидкость и отбросил пустой бокал.

– Спиртным не заглушить боль, Уилл, – мягко заметила Рейчел.

– Да, но оно помогает ее облегчить, – возразил он и вымученно усмехнулся. – Забудь, Рейчел, это не твои проблемы. – Уилл встал и, нагнувшись, поцеловал ее в щеку. – У тебя и так полно забот с Энди, не хватает тебе еще моих.

Он пошел прочь, уныло ссутулив плечи. Рейчел смотрела ему вслед, и в глазах ее блестели невыплаканные слезы.

Она все еще сидела, печально задумавшись, когда ее разыскал Эндрю.

– Рейчел, что ты здесь делаешь в темноте? Все ушли праздновать в дом.

– Я люблю темноту, – ответила она. – Как странно! Я вспомнила, как однажды ты сказал мне те же самые слова.

– Не напоминай мне об этом, Рейчел, – отрезал он. – Я не считаю тот вечер лучшим моментом моей жизни. Вообще-то я до сих пор как следует не извинился перед тобой за свое поведение.

– Мне не нужны твои извинения, Эндрю, и спорить я тоже не хочу.

– Рад это слышать, потому что я пришел сюда не для того, чтобы спорить с тобой. Я пришел, чтобы подарить тебе вот это.

Он достал из кармана куртки кольцо и надел ей на палец.

Рейчел изумленно уставилась на большой изумруд, сверкавший на пальце.

– Какое красивое, Эндрю! Почему ты это сделал? – Она подняла руку и потрогала камею на шее. – Ведь ты уже подарил мне чудесную камею.

– Это камея моей бабушки. Она подарила ее мне, когда я учился в Шотландии.

– Я буду беречь ее, – растроганно сказала Рейчел.

– А это кольцо я дарю тебе. Пусть оно будет твоим обручальным кольцом – не моей бабушки, не моей мамы, а только твоим.

– Спасибо, Эндрю. У меня еще никогда не было такого чудесного украшения.