Судьба моя - [107]

Этот вигвам был большим и уютным. Кайони отказалась взять пленников для помощи по хозяйству, потому что была достаточно сильной и умелой, чтобы справиться самой. Ее радовало то, что Осторожный Волк не стал брать себе других жен, что было в обычаях его племени. Она знала, что никогда не сможет делить его с другой женщиной. Кайони вспомнила его слова, которые он сказал ей еще тогда, когда она была тива. Как и волк, его тотем, он хотел иметь только одну спутницу в своей жизни. Осторожный Волк не только выполнил это обещание, но, похоже, не имел ни малейшего желания нарушать его.

Давным-давно ее приняли в племя чейеннов, оказав еще одну честь за ее подвиги. Никто не забыл, что она спасла жизнь их вождя и Священные Стрелы. Четыре зимы назад Пятая Звезда стал вождем Сильных Сердец и хранителем Священных Стрел. Все, включая его трех жен и семерых детей, считали Пятую Звезду мудрым и справедливым вождем.

Кайони радовалась тому, что ее семья и ее племя были в безопасности и благополучие не покидало их. Благодаря Регим, ее родители и маленький брат жили очень хорошо. Бывшая Тива-Шу так и не заключила брачного союза, но была счастлива в роли охотницы и защитницы, а также учительницы Пришедшего Поздно – сына Разящего Камня и Мартайи. Мать и отец Кайони все еще были живы и здоровы. Маленький Горностай под влиянием своего лучшего друга, нынешнего вождя Ночного Странника, отказался от своих воинственных помыслов! Любовь Тайсинги оказала не меньшее влияние на Ночного Странника, который тоже сильно изменился. Медвежья Голова и Пятнистая Сова все еще служили своему племени в качестве советника и шамана. Девочке, названной в честь нее, Ае-Култа-Кайони, исполнилось двенадцать лет, и у нее появились два брата. Кайони встречалась со своими друзьями и своей семьей каждое лето на пастбищах, а также на ежегодных торжищах. Она больше ни разу не видела Майю, но чутье подсказывало ей, что волк бегает где-то с новой стаей, которую создал сам. В жизни индейцев произошли и другие изменения. Чейенны разделились на две большие группы – северную и южную. Сильные Сердца остались с северной группой и не покинули этих земель. Кайони была рада этому, потому что ей не пришлось уезжать далеко от своих ханьюива.

Несколько зим назад в этих местах появились высокие и сильные мужчины с белыми лицами, заросшими волосами. Они хотели делать запруды на реках и ручьях, и им было это разрешено. Многие из них стали друзьями чейеннов, воронов и ханьюива. Никто из тех бледнолицых, что охотились за шкурками животных, не был похож на Адама Стоуна и его отца. Кайони считала их немного странными, но они уважительно относились к индейцам и Матери-Природе. Некоторые из них взяли себе жен из племен чейеннов и воронов и поселились с ними в деревянных домах, которые называли «фургонами», похожих на тот, в котором жил отец Осторожного Волка с дочерью Большой Горы.

Кайони дотронулась до золотого медальона, висевшего на ее шее. В нем был портрет семьи ее любимого мужа: его отца, дедушки и бабушки. Осторожный Волк подарил ей этот медальон во время свадебной церемонии, на которую Кайони надела платье из шкуры белого бизона и белые мокасины. Она надевала эти одежды только по особым случаям, и они все еще ладно сидели на ее стройной фигуре. Она была счастлива в своей новой роли женщины и умело справлялась с ней. Теперь у нее не осталось никаких сомнений, что это была ее истинная судьба. Временами она начинала скучать по своей охотничьей жизни, ей хотелось побродить по лесу, по горам и равнинам. Тогда Осторожный Волк брал ее с собой на охоту, а заботливые дедушка и бабушка присматривали за детьми. Иногда Кайони испытывала тоску, глядя, как другие охотники преследуют стадо бизонов, но она согласилась с Осторожным Волком, что это было слишком опасно, и отказалась от этого рискованного развлечения. Но она никогда не тосковала по двум вещам: своей маске тива и повязке, стягивающей грудь. Кайони дотронулась до гладкой кожи своего лица, не покрытого слоем краски.

Осторожный Волк подошел и встал рядом с ней. Некоторое время он не решался прервать ее воспоминания, но потом тихо сказал:

– Любимая, пора, скоро стемнеет.

Она повернулась к нему и улыбнулась.

– Я готова.

Чейенн смотрел на распущенные черные волосы Кайони, сверкающие в лучах заходящего солнца. Ее нежная, мягкая кожа словно манила прикоснуться к ней, а тело, сохранившее девичью стройность, неизменно вызывало желание.

– Каждый раз, когда я смотрю на тебя, у меня замирает сердце. Я так сильно люблю тебя и знаю, что эта любовь не кончится никогда. Если бы нас не ждали дети, я бы отнес тебя на подстилку и…

Кайони дотронулась пальцами до его губ, не дав ему договорить.

– Они могут еще немного побыть с твоими родителями. Там есть одно место, – сказала она, указывая пальцем, – где мы недолго можем побыть одни. Правда, придется поторопиться, как в те времена, когда наша любовь была запретна. Думаю, Махео не будет возражать, тем более что мы не воспользуемся священным местом. К тому же он всегда был благосклонен к нам.

Чейенн погладил ее по щеке и сказал: – Да, это правда, моя любовь, мое сердце моя Утренняя Голубка.