Судьба короля Эдуарда - [4]

Как громко и дружелюбно смеялся старик, когда приехавшие в Виндзор мальчики стремительно взбегали по лестнице в сто ступеней или прятались за огромным львом, стоявшим на задних лапах. Голову льва венчала корона; оскалив зубы, он держал перед собой одной лапой гигантский герб! Иногда дети с восхищением наблюдали за королем, совершавшим прогулку по саду, восседая в одном из первых автомобилей. Тогда они понимали, какой это великий человек — король! Про автомобили он рассказывал им всякие забавные истории — например, что лишь совсем недавно отменили закон, согласно которому перед каждым механическим транспортным средством, двигающимся со скоростью более четырех миль в час, должен был идти человек, размахивающий красным флагом.

Вечером, когда собиралась вся семья, дети рассматривали со стариком картинки и карты, на которых был обозначен маршрут кругосветного плавания родителей на борту «Орфира». Замечая, что Эдуард читает мало, а Альберт много, дед понимал, что Эдуард унаследовал его характер, более созерцательный, нежели книжный. Старик нежно относился к внуку, но это вовсе не значило, что мальчику позволено все. Однажды, когда старый Эдуард рассказывал за обедом какую-то историю, юный Эдуард, желая привлечь его внимание, потянул деда за рукав. Тот раздраженно отмахнулся, а потом, когда закончил свой рассказ, поинтересовался у внука, что он хотел сказать. Тот смущенно ответил: «О! У тебя в салате был слизень, только и всего. Но теперь ты его уже съел!»

В последние годы жизни король Эдуард приобрел огромное влияние на формирование мировоззрения своего юного преемника. Свойственная королю манера мыслить, живая и остроумная, очень французская по форме, была гораздо привлекательнее для чувствительного пятнадцатилетнего мальчика, чем строгая и глубокая логика его отца. Принц Эдуард услышал от деда, что тот не испытывает ни малейшей приязни к немцам: те вторглись в Данию, на родину его супруги; а во время своих крайне неприятных визитов германский император постоянно демонстрировал вопиющую бестактность. «Слава богу, наконец-то он убрался восвояси!» — воскликнул как-то старый король после отъезда императора Вильгельма, и подростка нисколько не удивила эта фраза, поскольку нечто подобное он слышал не раз.

Родители вернулись из путешествия, и образование братьев было строго систематизировано; из Австралии родители привезли гувернантку-француженку, но, хотя ей в помощь дан был еще один француз, их совместные усилия оказались малоэффективными — по крайней мере, французский язык принца Эдуарда оставлял желать лучшего: он всегда очень слабо говорил по-французски, но очень хорошо по-немецки.

Наставником принцев был мистер Ханселл, положительный и несколько педантичный выпускник Оксфорда, само воплощение духа Оксфордского университета. На фотографии мы видим, как этот стройный джентльмен прогуливается в сопровождении двух мальчиков в шотландских костюмах, он что-то объясняет, подняв правую руку, причем его воспитанники явно не заинтересованы беседой. В соответствии с принципами воспитания, принятыми в среде английской аристократии, спортивно сложенный наставник не утомлял мальчиков интеллектуальными упражнениями, зато они получили прекрасную физическую подготовку. Когда на пятнадцатом году жизни старшего принца их домашние уроки прекратились, братья вполне отвечали английским представлениям об идеально воспитанных молодых людях — в том смысле, что были менее сведущи в истории, математике и языках, чем в крикете, гольфе и верховой езде.

Различия характеров сказывалось на спортивных увлечениях братьев — старший отдавал предпочтение футболу, младший, главным образом, теннису. Альберт сохранил крикетный мяч, с которым он последовательно выиграл у деда, отца и брата; за этот уникальный королевский мяч какой-нибудь экстравагантный коллекционер однажды не пожалеет выложить огромные деньги.

III

Крайне редко случается, что тщательно продуманный план воспитания ребенка, преследующий определенную цель, дает блестящие результаты; Александр Великий — один из таких гениев, воспитание которого предназначало его к будущей роли. На самом деле становление по-настоящему великих монархов почти всегда происходило на фоне противостояния их предкам и предшественникам, оно как бы являлось результатом того, что в молодости они вели жестокую борьбу с соперниками. Источником их силы, закалявшим характер, нередко становились угроза разрушения государства, кризисы и войны, дворцовые перевороты.

В эпоху, когда почти повсюду расшатывается или вовсе разрушается идея монархии, которая может быть приемлема лишь в ограниченной форме, когда государственное устройство определяется волеизъявлением большинства, воспитание принца уже не столь важно — куда важнее его личное видение проблемы развития монархии как института. Виктория, жившая еще в окружении пятидесяти императорских, королевских и княжеских домов Европы, воспитывая наследника, учитывала возможную необходимость политического брака, взаимоотношения с дружественными или родственными дворами. Ее наследник, Эдуард VII, уже видел первые признаки распада монархии в XX веке. Старший сын Эдуарда, которого тот готовил на роль своего преемника, преждевременно умер. Своего второго сына, Георга, ставшего королем, он предназначал к службе на флоте. Что же теперь станет с его внуками?