Судьба Хайда - [2]

И больше не сказал ни слова, погрузившись в свои мрачные мысли.

Несколько лет я не встречал своего друга, судьба разбросала нас в разные стороны, и мне не довелось услышать конец его рассуждений о маленьком докторе, встреченном нами на открытой веранде.

Но та же судьба неведомыми путями вернула меня вновь к событиям того майского утра. Однажды вечером, мое внимание привлек уголок цветной обложки, выглядывающий из-под стопки учебников моего сына. Приподняв их, я увидел, что это был цветной снимок на обложке, где дюжий японец с остекленелыми глазами разбивал бутылку ребром ладони. Это сразу же напомнило мне о нашем прежнем знакомце. Раскрыв книгу, я увидел, что это был учебник каратэ, который бог волею своей повелел написать Ясукоро Судзуки. Что тот и исполнил, следуя божественному предначертанию. Первая и самая главная мысль этой книги гласила: "Ты должен перестать быть самим собой, потерять облик свой и соображение, от всего отрешиться и ничего не воспринимать, пока тобою владеет дух каратэ. Пока ты не человек, ты неуязвим и неодолим для тех, в ком еще осталось что-то человеческое, ты дух. Будь в тебе хоть отблеск сознания, хоть крупица мысли, противостоящая инстинктам, они никогда не сделали бы тебя столь резким и быстрым. Человек в трансе каратэ полностью сливается с богом и той лишь божественной воле послушается. Слушайте все! Примите учение каратэ и воссоединитесь с Тем Кто Над Нами!"

Я спросил у сына, что это за книга. Он ответил, что это учебник, по которому они учатся приемам и стойкам каратэ, и он выучил наизусть четыре стойки и двадцать один прием, но еще путается в названиях. Он был слишком слаб в английском, чтобы прочитать введение, а я, естественно, не стал ему переводить. Пусть себе резвится, называя "каратэ" то, что на самом деле нечто вроде разновидности таиландского бокса, где боксируют и руками и ногами. Вся суть каратэ - в этом чудовищном трансе. Без него все это просто более-менее безобидный набор приемов, не слишком эффективных для среднего человека. Это заставило меня задуматься о встреченном нами человеке, которому, по-видимому, удалось развить в себе способность при желании входить в состояние такого транса. Я решил написать об этом своему другу в город, где мы пили чай на веранде. Я все еще собирался это сделать, когда нежданная телеграмма, перечеркнув все планы, позвала меня в дорогу.

Она гласила: "Попал в больницу с тяжелыми ранениями. Приезжай. Александр".

Когда я вошел в палату, куда положили моего друга, приведшая меня сестра напомнила: "Пожалуйста, недолго, он все еще очень слаб".

Он действительно был очень слаб и измучен постоянными болями от своих ран. Голова его была вся обмотана бинтами, рука в гипсе. При виде меня его потухшие глаза прояснились, он указал на стул и быстро заговорил:

- Хорошо, что ты приехал. Я никому еще не говорил - мне все равно бы никто не поверил, но тебе скажу. Это был тот самый доктор, помнишь? Он, по-видимому, живет здесь, в этом городе. Однажды ночью он вырос передо мной на пустынной улице, с обезьяньей ловкостью выпрыгнув из нависших ветвей. Некоторое время он паясничал, раскачиваясь передо мной и скаля зубы, а затем последовал удар. Это был страшный удар, который бы отправил меня на тот свет, не будь я столь удачлив, чтобы частично его отразить. Затем удары посыпались как град. Я пытался отвечать, да куда там. Это было то же самое, что противодействовать ожившей чугунной статуе. Он не из человеческой плоти был в этот момент, его тело было как чугун, как бетон под слоем упругого пластика.

Не помню, как меня нашли и как сюда доставили. Всем говорю, что в темноте на меня напали пьяные хулиганы. Но мы то с вами знаем правду. Я очень злился на него первые дни. Готов был подвергнуть всем видам мучительнейших казней, известных в истории человечества. Но постепенно во мне восторжествовал философский взгляд на вещи, и я этому рад - это значит, что контроль над собой восстановлен, поэтому я не считаю, что доктор сознательно так уж виноват. Виноват он только в том, что взлелеял и выпестовал ту безмозглую и жестокую тварь, которая стала его вторым Я и самого готова ужалить из злости. Я поручаю вам его найти и сообщить, в кого он превратился. Возможно, в спокойной обстановке вы вместе обдумаете, что делать дальше. Я же считаю, что доктору следует категорически отказаться от всех своих вхождений в транс и обеими руками держаться за свое привычное духовное Я. Стоит ему от него отдалиться, и катастрофа неизбежна. Иди же.

Я нашел доктора во второй из посещенных мной детских поликлиник. При описании его внешности и медсестры и ординаторы дружно заулыбались.

- Да, это он, - сказали они. - Скоро закончится прием, и вы сможете поговорить.

Я подождал в вестибюле, пока доктор своей семенящей походкой как колобок выкатился из коридора. Меня он вначале не узнал, а узнав, обрадовался.

- Как же, как же, помню! И разговор наш и сифон. Кстати, с вами вместе еще друг был, как он сейчас?

Терпеливо я объяснил, что друг мой сейчас в больнице и доктору это должно было быть известно лучше, чем кому бы то ни было, не будь здесь некоторых обстоятельств, связанных с его личностью. Первую минуту доктор сидел убитый и подавленный неожиданностью случившегося и тяжестью предъявленного ему обвинения. Затем глухим голосом он спросил: