Судьба артиллерийского разведчика. Дивизия прорыва. От Белоруссии до Эльбы - [3]
Весной, где-то в апреле — мае 1941 года, в нашем доме собрали жильцов на субботник. Задача: очистить подвал — бывшую котельную, переоборудовав ее под бомбоубежище. Мы, подростки, и часть взрослых таскали мусор. Остальные взрослые забивали узкие окна, готовили простенькие лавки. Такие же бомбоубежища сооружали в подвалах всех многоэтажных домов. В школе из старшеклассников (8–10-е классы) организовали санитарную и противопожарную дружины, увеличили часы военной подготовки. Участились учебные воздушные тревоги с занавеской окон и синими лампами дома и на лестнице. 15 июня было тревожное сообщение ТАСС, что участились случаи нарушения границы самолетами германских ВВС, переброшено большое число войск в Польшу к нашим границам. Требовали разъяснений от германской стороны, но пока ничего не слышно. Вот и моя школьная подружка, Неля, сообщила, что услышала от отца (скорее подслушала), а он ответственный работник ЦК (недаром же они живут в отдельной квартире нового «цэковского» дома в Староконюшенном переулке), что в ЦК только и разговоров о скорой войне с Германией! Она очень тревожится. Неужели правда? Может, слухи? Немецкие рабочие не захотят воевать с единственной страной рабочих и крестьян! Да и наша Красная Армия сильна! Это будет конец фашизму! Так нас учили, так писали в газетах, так я и многие думали или хотели думать в то время, так я и написал ей в ответном письме.
Так что неожиданной войны с фашистской Германией не было!
Вернусь к повествованию. Прослушав Молотова и не дождавшись хотя бы какой-либо сводки о положении на границе, мы задумались: что надо делать? Мать сказала: «Немедленно за продуктами, я знаю, сейчас начнется паника, и надо запастись, так, на всякий случай!» Впрочем, весь предшествовавший опыт говорил: запасайся! Мама сразу подсчитала деньги, а их было, как всегда, немного, и я пошел купить муки, какой-то крупы и соли. Вот большой гастроном № 2 на углу Арбата и Смоленской площади, где мы в основном делали покупки. Это второй по значимости и «крупности» магазин Москвы после 1-го, по-старому Елисеевского, магазина на улице Горького (теперь улица вновь переименована на прежнее название — Тверская). Вхожу в бакалейный отдел. Обычно в нем мало покупателей, а сейчас уже огромная очередь. Значит, все кинулись в магазины запастись на неопределенное будущее. А ведь и часа не прошло! Встал в хвост. Народ все прибывает и прибывает. Довольно просторное помещение набивается до отказа. Я оказываюсь уже посередине очереди. Берут все и помногу, некоторые покупатели набирают столько, сколько могут унести. Сдержанный шум, говорят вполголоса, в основном молчат. Вышел заведующий и с укоризной произнес:
— Ну что вы паникуете? Товара много, стыдно все хватать, идите домой, всем все достанется, продуктов много, запасы большие и т. д. и т. п.
Очередь не откликается, никто не уходит. Словам не верят.
Простояв минут 40, покупаю 2 или 3 пачки соли и 3–4 кг муки, немного крупы, больше нет денег. Возвращаюсь домой и — к «тарелке». Передают указы о мобилизации и различные приказы, в промежутке музыка, все те же бодрые марши. По-прежнему ни слова, что на границе.
Вечером, часов в 10, завыли сирены воздушной тревоги. Затарахтело множество зениток со всех сторон Москвы. Грохот невероятный. Забегали по небу прожектора, хотя было еще светло. Неужели большой налет? Многие бросились в метро и в уже готовые бомбоубежища в подвалах больших домов. Мы остались дома, хотя подготовились к спуску в бомбоубежище (узелок с хлебом и еще чем-то, подстилка, если придется прилечь, документы). Бомбоубежище было рядом, в подвале нашего подъезда.
Однако тревога оказалась «учебной», о чем вскоре сообщили по радио. Шла пристрелка зон ответственности средствами противовоздушной обороны (ПВО) после их размещения на заранее отведенных позициях. Это зенитные орудия — «зенитки» разного калибра, зенитные пулеметы, прожектора, слуховые устройства, засекающие приближение самолетов (радаров еще не было), позднее появились аэростаты воздушного заграждения. Напротив наших окон, прямо на плоской крыше недавно построенной гостиницы «Интурист» (сейчас это крыло МИДа, выходящее на Арбат), расположились две или три зенитки (очевидно, батарея). В окно хорошо видно, как суетятся, что-то делают расчеты. Однако еще целый месяц до 22 июля были только учебные или «ложные» тревоги («ложные» — это подлет одиночных немецких самолетов к Москве, случайно или с целью разведки). Только ровно через месяц, 22 июля, когда фронт здорово приблизился (уже были захвачены Минск, Смоленск, вся Белоруссия, вся Прибалтика, Западная Украина с Молдавией, часть Центральной Украины), начались настоящие ежедневные бомбежки.
С мыслями о войне я лег спать. Что теперь делать? Конечно, вся обстановка говорила о неизбежности войны, но все равно как-то внезапно получилось. Во вторник пойду в школу, узнаю, чем можно помочь. Ведь нас только что учили противовоздушной защите, и я в противопожарной дружине. Завтра поеду в Кратово к подружке по классу Неле и обсудим с ней этот вопрос.
Утром 23 июня встал довольно рано, тут же включил радио и, наконец, услышал первую сводку Главного командования. Короткая сводка, в которой сообщалось, что немцы заняли незначительную часть территории, но регулярные части подтянуты к границе и вошли в соприкосновение с противником, отбивают атаки, с большими для него потерями, сбито около 20 самолетов. Все! Странно как-то! Даже сводки с Западного фронта были много подробнее. А тут такая громада навалилась, и ничтожная информация. Как-то тревожно. Тогда мы еще не знали о неразберихе первых дней, но уже вскоре стали подозревать неладное.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Биографический очерк о географе и социологе XIX в., опубликованный в 12-томном приложении к журналу «Вокруг света» за 1914 г. .
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
От обороны Ленинграда до операции «Багратион», от кровавой мясорубки на Синявинских высотах до триумфальной Висло-Одерской операции, ставшей настоящим блицкригом Красной Армии, — автор этой книги, командир 311-й стрелковой дивизии 1-го Белорусского фронта, с боями прошел от Прибалтики до Эльбы, одним из первых вступил на территорию Германии и был удостоен звания Героя Советского Союза. Однако его мемуары, созданные на основе фронтового дневника, при жизни автора так и не увидели свет — комдив Владимиров писал настолько жестко и откровенно, не замалчивая ни ошибок командования, ни случаев непростительной слепоты и некомпетентности, что его воспоминаниям пришлось ждать публикации более трети века.
Захватывающие мемуары аса Великой Отечественной. Откровенный рассказ о боевой работе советских истребителей в небе Балтики, о схватках с финской и немецкой авиацией, потерях и победах: «Сделав „накидку“, как учили, я зашел ведущему немцу в хвост. Ему это не понравилось, и они парой, разогнав скорость, пикированием пошли вниз. Я повторил их прием. Видя, что я его догоню, немец перевел самолет на вертикаль, но мы с Корниловым следовали сзади на дистанции 150 метров. Я открыл огонь. Немец резко заработал рулями, уклоняясь от трассы, и в верхней точке, работая на больших перегрузках, перевернул самолет в горизонтальный полет.
Герой Советского Союза, заслуженный военный летчик СССР В. В. Решетников в годы Великой Отечественной войны совершил 307 боевых вылетов, бомбил Кенигсберг, сам дважды был сбит — зенитным огнем и истребителями противника (причем во второй раз, выпрыгнув из горящего самолета с парашютом, приземлился на минное поле и чудом остался жив), но всегда возвращался в строй. Эта книга — захватывающий рассказ о судьбе поколения Победителей, о становлении и развитии советской Авиации Дальнего Действия.
«Морда фашиста была отчетливо видна через окуляр моей снайперки. Выстрел, как щелчок бича, повалил его на снег. Снайперская винтовка, ставшая теперь безопасной для наших бойцов, выскользнула из его рук и упала к ногам своего уже мертвого хозяина…»«Негромок голос снайперской пули, но жалит она смертельно. Выстрела своего я не услышал — мое собственное сердце в это время стучало, кажется, куда громче! — но увидел, как мгновенно осел фашист. Двое других продолжали свой путь, не заметив случившегося. Давно отработанным движением я перезарядил винтовку и выстрелил снова.