Суд офицерской чести - [109]

Однако Ястребцов не понял.

– Ты, Андрей, без году неделя в полку и хочешь похвалу у Сироша заработать. Уже то, что он отметил, как ты в должность входишь, необычно. Значит, видит твоё старание.

– А зачем комбатов и ротных в клубе оставили? – спросил пристыженный Чирцов.

– Чудак-человек, да ведь сейчас комполка ротным такую же, как нам, оценку даёт. Потом, чтобы не нарушать субординацию, комбатов оставит. Их оценит, а там и до своих замов доберётся…

– И каждую неделю так?

– Каждую. Только темы для занятий разные: то стрельба, то вождение, то строевые занятия. Темы меняются, а оценки выставляются всегда! Из них впоследствии общая оценка за период обучения складывается. А она, в свою очередь, влияет на решение аттестационной комиссии.

– Что же и никому никаких скидок?

– Никому.

Взвод, доставшийся Чирцову, оказался, правда, не из лёгких. Танки старые. Личный состав – тоже не подарок. Все солдаты второго и третьего года службы. Распустились без взводного, забыли, что такое настоящая воинская дисциплина.

Непросто складывались отношения с заместителем командира взвода сержантом Дерябиным. Сержант по годам – ровесник Чирцову, на «зелёного» лейтенанта смотрел свысока. Любое приказание норовил оспорить. А Чирцов то на крик сорвётся, то чуть не запанибрата с солдатами.

Капитан Блохнин подсказывал:

– Вы поровней держитесь, Андрей Ефимович. У нас не принято на голос брать. На вас ведь никто не кричит.

Чирцов насупился: что значит «поровней»? Командир-единоначальник сам линию поведения выбирает. Стал объяснять, что крик – это и не крик вовсе, а проявление требовательности.

– Солдата одной требовательностью не воспитаешь! Вот, почитайте, – протянул Блохнин несколько листов, скреплённых металлической скрепкой.

– Что это? – Чирцов хотел сказать, что уже достаточно прочитал наставлений по военной педагогике в училище, но название заинтриговало «Наука побеждать».

– Это тезисы к лекции командира полка, – пояснил Блохнин.

– Ему что, слава Суворова спать не даёт? – усмехнулся Чирцов, но тезисы взял.

Вечером, он начал читать заметки с внутренней настороженностью. Но вскоре увлёкся. Потом не удержался и стал выписывать особенно понравившиеся выражения.

«Планируй свой день! Расписание занятий – закон для полка. Веди учёт стрельб и вождений лично – будешь знать истинное положение дел.

Офицерам на полевую выучку ходить только в полевом обмундировании: хэбэ, яловых сапогах – не будут бояться испачкаться.

Техника должна быть в постоянной боеготовности, способной через 30–40 минут выйти из парка и совершить марш на расстояние не менее 500 километров.

Строить армия должна только то, без чего никак не обойтись: баня, столовая, хранилища, жильё. Командир! Не строй мраморных заборов и КПП. Забор не определяет боеготовность!

Столовая – храм для солдата. Главное в ней – доведение положенного довольствия, добротность приготовления пищи и чистота. Выдай солдату всё, что положено, тогда и требуй от него! Солдат должен спать в тепле, питаться сытной, здоровой пищей. В казарме должна быть человеческая обстановка.

Личный состав для уборки территории ДОС и мусорных ям не выделять! Женсовет и КЭЧ должны работать сами. Солдат призывается Родину защищать, а не убирать за офицерскими женами.

Не оскорбляй людей! Помни: каждый оскорблённый тобой называет тебя так же мысленно или рассказывает о тебе в таких же выражениях своей жене.

Не проходи мимо мелочей. Из них вырастает ЧП. Обостряй каждый проступок, но без злобы. Если у соседа ЧП, бей во все колокола: такое же происшествие завтра может быть у тебя.

Меньше езди – ходи пешком: больше увидишь недостатков!

Направление главного удара командиров всех степеней: боевая готовность, полевая выучка, состояние техники, дисциплина. Это закон для командира. Будешь выполнять его – будешь побеждать!»

…Хоть и медленно, но взаимопонимание с солдатами во взводе стало налаживаться. Подчинённым импонировало, что лейтенант не боится черновой работы, не стесняется обратиться за советом. Только сержант Дерябин продолжал в штыки воспринимать взводного. Что с ним делать? Какой подход найти?

Однажды, когда лейтенант месил грязь по дороге от парка боевых машин к жилому городку, рядом притормозил командирский газик.

– Садитесь, подброшу, – открыв дверцу, пригласил Сирош. Чирцов так близко не сталкивался с ним с той памятной субботы, когда постыдно «заплыл» на контрольной «летучке».

– Здравия желаю! – поздоровался он, забравшись в кабину, и смущённо поблагодарил: – Спасибо!

– Пока не за что, – обернулся к нему подполковник: – Ну, как дела, командир?

– Нормально, – уклончиво ответил Чирцов, решая: знает – не знает Сирош про его мытарства со взводом и с Дерябиным, в частности?

Сирош как будто прочитал мысли лейтенанта.

– Хорошим офицера делает плохой солдат, – сказал он и тут же пояснил: – Хорошему солдату командир, по сути дела, не нужен. Ему один раз объясни – и он сделает всё как надо. Офицер с таким подчинённым, хотя и горя не знает, но и не научится ничему. Другое дело – солдат нерадивый, за которым глаз да глаз нужен. Вот он-то и стимулирует рост командира как личности. А личностью быть – это для офицера самое главное. Чтобы такие, как ваш Дерябин, например, уважать стали, мало носить офицерские погоны, надо доказать, что вы обладаете глубокими знаниями и сильной волей.