Суд над победителем - [67]

Не располагая другими аргументами, Максвелл Файф прибег к последнему:

— Вы, мистер Скеррит, все-таки решили выдвинуть обвинение против государства, первым вступившего в неравную борьбу с германским нацизмом и внесшим решающий вклад в победу над ним?

Джон Скеррит подождал, пока гул одобрения партера сойдет на нет:

— Я не настолько амбициозен, чтобы обвинять государство, мистер Файф, тем более что законы нарушаются отдельными чиновниками, а не абстрактной геополитической структурой, именуемой «государством». Но мне нет дела и до отдельных личностей. Я всего лишь хочу оправдать действия моего клиента. Вопрос о том, совершил он их или нет, перед нами не стоял с самого начала — Алекс Шеллен во всем признался. Здесь мы расследуем причины, побудившие его к их совершению, а также обязаны квалифицировать эти действия с позиций права, как внутреннего, так и международного. А иначе, для чего мы вообще собрались? А что касается победы, мистер Файф, то она не выписывает индульгенций. В том числе — индульгенций на совершение убийства. Вы — адвокат государства, его политического истеблишмента, я — адвокат одного из подданных Короны, частички этого государства. Представляемые нами стороны несоразмерны, но в самом начале лорд-председатель заверил нас в нашем равноправии во всех аспектах состязательного процесса, и мы хотим этим равноправием воспользоваться.

Мы хотим доказать, что обвиняемый Алекс Шеллен как военнослужащий одной из противоборствующих армий действовал в соответствии с «Правилами ведения войны», в частности в соответствии со статьей 25 Гаагской конвенции, гласящей: «Запрещается атаковать или обстреливать незащищенные города, деревни, жилища и здания какими бы то ни было средствами». Нарушая один закон, он отстаивал другой, обладающий более высоким статусом.

Зал гудел, словно пчелиный улей, но Скеррит не обращал на это ни малейшего внимания. Он продолжал:

— Конвенция была подписана правомочными представителями Соединенного Королевства в 1907 году, ратифицирована парламентом и с тех пор никем не пересматривалась. На основании ее статей в 1912 году была издана вот эта небольшая книжка, — Скеррит показал всем присутствующим невзрачный томик, — это «Законы и обычаи войны» авторов: профессора Оппенгейма и полковника Эдмундса, — вошедшие в «Руководство по военному праву», которое было официально принято для служебного пользования в английской армии в 1914 году. — Скеррит вышел на середину зала и повернулся лицом к судьям: — Милорды Высокого суда, я прошу вас принять справедливое решение по моему ходатайству. Ваш отказ будет означать только одно — мой подзащитный, выступивший против действий определенной группы людей, а вовсе не против государства или Короны, лишается единственной для себя возможности оправдания своего поступка только потому, что действия этих людей априори объявляются непогрешимыми. И тем самым мы еще раз подтвердим пословицу: один человек — ничто[37].

Разделенные метровыми промежутками, судьи коротко посовещались, поворачиваясь друг к другу и покачивая локонами своих париков, после чего лорд Баксфилд попросил Скеррита и Файфа подойти к судейскому барьеру и, склонясь вниз, о чем-то с ними коротко переговорил. Затем он объявил часовой перерыв для вынесения решения, ашер поднял зал и лорды-судьи вместе с адвокатами защиты и обвинения удалились через угловую дверь.

Спустя пять минут в кабинете лорда-канцлера в Вестминстерском дворце зазвонил телефон. Говорил премьер-министр:

— Аллен, помнится, вы назвали Скеррита покладистым парнем? Мне только что сообщили из Олд Бейли, как этот покладистый парень потребовал разбирательства о законности наших воздушных операций в Германии. Неужели нельзя было заткнуть рот этому выскочке?

— Сэр, эти разбирательства еще ничего не значат, — принялся успокаивать премьера Джоуит. — Они сведутся к бесконечным препирательствам, не более того. Подобное, как вы сами знаете, имело место в американском конгрессе и кончилось ничем.

— Поймите, Аллен, у них были закрытые слушания, у нас — открытый уголовный процесс. Чувствуете разницу? А где зубы хваленого Файфа, этой грозы нацистов? Я читал вчерашний отчет — он там мямлит всякую чепуху. Зачем столько лишних вопросов? Его задача — как можно быстрее завершить процесс, а не блистать перед присяжными и газетчиками своей эрудицией. По второму и третьему пунктам присяжные однозначно признают Шеллена виновным. Что еще надо?

— Сэр, мы не можем сократить процедуру, пока защита не исчерпает свои доводы. Вы предлагаете Файфу замолчать и уступить инициативу Скерриту?

— Он и так ее уже уступил, — немного помолчав, проворчал Эттли. — Сейчас эта старая калоша Баксфилд удовлетворит ходатайство Скеррита, перенесет прения на завтра, и я не удивлюсь, если к вечеру завтрашнего дня над головой Шеллена засияет нимб святого. Пьерпойнт упадет в обморок, когда придет надевать на него петлю.

Что ж, первая половина пророчества Клемента Эттли сбылась полностью. Судьи вынесли решение удовлетворить ходатайство защиты и возобновить слушания утром следующего дня. Главную роль здесь сыграл лорд Грауер, во многом разделявший взгляды своего друга доктора Белла о неоправданной жестокости бомбардировок городов Германии. Лорд Баксфилд согласился с принятым решением скрепя сердце и только при условии, что адвокат Скеррит не уйдет в своих выступлениях дальше города Хемница, ни разу не произнесет слово «Дрезден» и не упомянет в связи с прениями не только имен бывшего и действующего премьер-министров, но и ни одного имени из списка Великих офицеров государства