Суд над победителем - [22]

— Тихо! — Шеллен резко открыл глаза. — Слышишь?

Он встал, медленно крутя головой и прислушиваясь.

— Самолет! Пошли, пошли…

Алекс бегом бросился к своему истребителю.

— А где ваш швед? Почему его вытащили из кабины? — крикнул он на бегу валявшимся на высушенном мху солдатам.

— Что случилось, лейтенант? — спросил вахмистр.

— Тсс! — Алекс приложил палец к губам и показал рукой в сторону облаков. — Слышите?

В этот момент он первым увидел черную точку.

— Есть у кого-нибудь бинокль?

Ему протянули полевой шестикратник.

— Ага… а я-то думаю, что за знакомый стрекот, — говоря с самим собой, пробормотал Шеллен. — «Глостер Гладиатор»! Старый знакомый.

Скоро и остальные разглядели маленький биплан, который, описывая большую дугу, медленно, словно с опаской, приближался к острову. Немцы выбежали на взлетную полосу и принялись размахивать руками. Биплан приблизился, продолжая кружить. Тем временем Алекс забрался в кабину и надел наушники.

— Говорит остров с терпящими бедствие рыбаками. Вызываю береговую охрану Швеции. Прием.

Он повторил эти фразы несколько раз на немецком и английском языках. Наконец, ему ответили на весьма посредственном английском:

— Говорит самолет береговой охраны. Что-то вы не очень похожи на рыбаков. Сколько вас?

— Двадцать пять и один покойник.

— Кто вы?

— Солдаты вермахта, прибалтийские добровольцы и ваш соотечественник по фамилии Бьёрнефельд.

— Чего вы хотите?

— Мы терпим бедствие в результате кораблекрушения и просим помощи.

— Может быть, сообщить координаты вашим властям? — Пилот явно издевался.

— А что это за остров и где он находится?

— Это шведский Скьёле, тридцать миль восточнее центра Эланда.

— В таком случае, ничего не поделаешь, но вы обязаны нас интернировать.

— Ладно, оставайтесь там и никуда не уходите.

Самолет сделал еще один круг, после чего, набирая высоту, стал удаляться на запад.

— Шутник, — проворчал Алекс, снимая наушники. — Эй, вы там, несите назад вашего шведа, и пусть он сидит здесь на связи и больше не вылезает.

Спрыгнув на землю, он рассказал остальным о своем разговоре со шведским пилотом.

— А они не стукнут людям толстого Германа или морякам папы Карла? Мол, заберите тут своих разгильдяев.

— Могут, — сурово произнес Шеллен. — Я бы на их месте так и поступил.

— Это почему?

— А возни меньше.

Через два часа к острову подошел эсминец со шведскими флагом и гюйсом. Он встал на якорь в нескольких кабельтовых, выслав к берегу катер. Немцы, кто был в состоянии доковылять, построились на бетонном пирсе. Они не могли скрыть радостных улыбок. Они были везунчиками, избранниками судьбы, любимцами богов. Война для них заканчивалась наилучшим образом. Ад Восточного фронта, животный страх перед большевистским пленом, недавнее беспощадное истребление среди холодных морских волн — все с этого момента переходило в категорию кошмарных сновидений. Можно уже подумать о доме, побеспокоиться о родных и близких, набросать в уме строки первого письма на родину.

Алекс поддался всеобщему ликованию. Стоя в одном строю с вражескими солдатами, он снова не ощущал себя их противником. Рядом с ним чихал и кашлял радостный Очкарик. Разве он был врагом? И разве мог Шеллен выйти сейчас вперед и перед всеми объявить себя солдатом вражеской армии? Нет, только не сейчас. Он сделает это позже. У него еще будет время.

Шведы проверили документы, составили список. Тяжелораненым вкололи морфин и противостолбнячную сыворотку и на носилках перенесли на катер. Несколько человек тем временем обследовали остров.

— Ваш самолет? — спросил один из офицеров Шеллена. — Исправен?

— Думаю, да. Так… несколько царапин.

— Сможете перегнать на наш аэродром?

— Без проблем.

Однако после переговоров по радио поступила команда оставить пока «Фокке-Вульф» на месте.

— Завтра его заберут наши летчики, — пояснил шведский офицер. — У нас скопилось уже столько ваших самолетов, что некуда ставить, — вероятно, пошутил он.

В это время катер, перевезший раненых, вернулся за остальными. Покидая островок, Алекс в последний раз окинул его взглядом. «Действительно Скьёле, — подумал он, — иначе и не назовешь».

Через два часа эсминец доставил всех подобранных на Скьёле в порт Бургсвик на юге Готланда. Здесь им объявили, что они интернированы и их судьбами отныне занимается шведский Красный Крест. Из порта всех, кто был здоров, перевезли на автобусе к окруженному распаханными полями и густыми рощами крохотному городку Хавдем. Дорога заняла не более двадцати минут. Рядом с городком, более походившим на скопление фермерских усадеб, находился летний военный лагерь, в котором уже размещалось около сотни немецких солдат и офицеров. Пару месяцев назад одну из казарм лагеря, носившего название Линген, обнесли гладкой проволокой без колючек, прикрепив ее к вбитым в землю полутораметровым кольям. Вышек не было. Охрану поручили роте пехотного полка, расквартированного на Готланде. Это была узкая южная часть острова, так что от ближайшего восточного побережья лагерь отделяло чуть более четырех километров, а от западного — около восьми.

— Нашего полку прибыло, — приветствовал новичков старший офицер в чине гауптмана. — Откуда вы, парни?