Суд матери - [2]

(Читает.) «…В проливе возможны ледяные заторы…» (Тамаре.) Знаешь, капитанша, какая здесь молитва одна-разъединственная: «Морюшко окаянное, кормилица наша, отдай мне мужа, верни его живым и невредимым!..»

Писк морзянки.

М а р и н а (включила). Штаб морских ледовых операций… Срочная телефонограмма? Давайте! (Записывает.) Повторяю, проверьте правильность текста: «В Заполярный самолетом, спецрейс из Москвы, вылетел представитель Центра». Доложу Былинину, как только вернется. (Выключила.)

Л ю д а. Ой, чай-то, наверное, весь выкипел!

М а р и н а. Зинаида Васильевна, хозяйничайте, вам здесь не впервой.

В дверях появился  Р о с о м а х а.

Р о с о м а х а. Новости есть?

Молчание.

Под окном начальника повешусь! (Исчезает.)

З и н а и д а. Чего? Чего? Чего?

Л ю д а (вернулась с ведром кипятку). Что это за тип тут был? Из-за него чуть кипятком не ошпарилась. Пьян, что ли?

М а р и н а. Трезв. Скот на Восток с караваном перегоняет.

Л ю д а. Пастух? Здесь? Смешно даже.

А н н а. Снабженец.

З и н а и д а. Женщины, черпайте кружками прямо из ведра!

Женщины расселись в кружок, молча со смаком пьют.

Л ю д а. Смурной этот ваш снабженец. В коридоре здесь прямо на полу улегся.

М а р и н а. Предложи ему чаю.

З и н а и д а. Чаю еще ему… Да я бы такого своими руками! Молодую жену сгубил!

А н н а. Суд оправдал.

М а р и н а. Да осуди его — ему самому легче бы было…

Т а м а р а. Господи, страсти здесь у вас какие!

Л ю д а. Жуть как интересно!

М а р и н а. Шофером в совхозе работал. Людей на рынок подвозил. На спуске с горы тормоза и отказали. А утром дождь прошел… В общем, те, что в кузове были, успели выпрыгнуть, а жена с ним в кабине была. В дерево врезались, ее насмерть.

Молчание.

Вот с тех пор и стал избегать людей, на Север подался: коровы — они бессловесные.

А н н а. Ты куда это, Людмила?

Л ю д а. Чаю ему предложу. (Налила кружку, приоткрыла дверь.) На вот, пей, пока горячий, душу хоть согреешь.

Р о с о м а х а. Не просил.

Л ю д а. Принесла ведь. Не обожгись только, кипяток.

Р о с о м а х а. Ладно, ступай.

Л ю д а. Сахару дать?

Р о с о м а х а. Тебе, что ли, говорят: ступай!

Л ю д а. Ну чего ты на людей кидаешься, чего? Волк ты, а не Росомаха!

Часы бьют пять раз.

А н н а. Уже утро, скоро дежурство пора сдавать.

З и н а и д а. А в парикмахерской моей живая очередь: жены моряков марафет наводят. Мастер я здесь разъединственный. (Дотронулась до прически Тамары.) Вот берешь клок волос и делаешь из него — эмоцию!

Т а м а р а. Мне попроще бы надо было…

З и н а и д а. У меня салон высшего разряда, попроще — в забегаловку ступай.

Т а м а р а. Зинаида Васильевна, я не хотела вас обидеть. И на том спасибо.

А н н а. Зиночка, а кто мне парик обещал?

З и н а и д а. Свои, что ли, рыжие отдам?

А н н а. Вот напасть-то, всю жизнь мелким бесом накручиваешься, по ночам на железных бигудях спишь. А с париком сам себе генерал!

З и н а и д а. Участковому твоему не нравится?

А н н а. Молчит. Только вдруг глянет на меня и… отвернется. А с чего — разве допытаешься.

З и н а и д а. Чего не женится, чего за нос водит?

А н н а. Самостоятельный, все взвесить хочет. Чтоб через год — развод, да?!

Вернулась  Л ю д а.

З и н а и д а. Морячка бы какого ухватила, тот бы раздумывать не стал. Боцмана моего возьми: в самолет садилась, когда в отпуск летела, и не знала, что есть такой — Пашенька, а приземлились в Сочи — сразу в загс.

А н н а. Всю жизнь соломенной вдовой на берегу ожидать?

Пауза.

З и н а и д а. Ну, чего молчит твоя машина, радист? Двадцать пять судов с караваном идет, тысяча моряцких душ!

Л ю д а (робко). И холостые среди них есть?

М а р и н а. Могу запросить от твоего имени.

Л ю д а. Эх, влюбиться в кого, что ли!

З и н а и д а. Не пойму тебя, москвичка: треп на языке, а душа на замке. Летчику одному голову кружила, теперь к снабженцу липнешь.

Л ю д а. А меня судьба его зацепила… Только прежде, Зинаида Васильевна, я другого  р а з л ю б и т ь  должна.

З и н а и д а. Хахаль, что ли, в столице остался?

Л ю д а. Женатый, да еще с двумя детьми.

М а р и н а. Ну, что ты только про себя не мелешь…

Л ю д а. Показать могу. (Достала фото.) Вот, справа он, слева — жена, внизу — дети.

З и н а и д а. Ополоумела?! Семью такую разбивать!

Л ю д а. Да если бы была она, семья-то. Живут и друг друга: «кретин», «идиотка» — иначе и не кличут… А его детей я и сама забрать согласна. Вот куда только? (Тряхнула головой.) Кооперативную квартиру в Москве здесь, на Севере, себе зарабатываю!

Пауза.

А н н а. Волосы у тебя, Мариночка, полжизни за такую косу отдала б! (Трогает волосы Марины.)

Т а м а р а. Господи, у каждого свое…

З и н а и д а (вдруг). Что это? Тихо, бабоньки! Никак самолет…

Все прислушались.

Л ю д а. Это «ИЛ-14», с Большой земли…

М а р и н а (улыбнулась). Твой Муслим Магомаев? По звуку его уже знаешь?

Л ю д а. Нет, он на Чукотку вчера пошел.

На пороге  Н е п е й п и в о, он в морском бушлате, фуражка с крабом лихо заломлена на затылок.

З и н а и д а. Ох, держите меня, сейчас об пол грохнусь… Павлуша? Родимый ты мой!

Н е п е й п и в о. А раздобрела-то… Рыжей стала! Ну, мать, ты даешь.

З и н а и д а. Все ради тебя, окаянного: третий раз масть меняю, забыла, какая от рождения была!