Суд линча - [13]

Ну, подонки отъявленные. Всем немногим более двадцати, без определенных занятий. Здоровые, кормленые. И чего им не хватало? Девки что ли по доброй воле не давали? Поди теперь пойми. Все трое задержанных содержались в одном подмосковном СИЗО. Накануне последующих событий с обвиняемыми встретился Мельников. По словам контролеров изолятора, он угрожал расправой всем трем подозреваемым. А на допросе старшего по возрасту Бабаева несколько раз ударил. На следующий день труп одного из насильников, Олега Терентьева, обнаружили в камере, где кроме него содержались ещё тридцать заключенных. Он умер от побоев, обломок ребра воткнулся в сердце. Другой подозреваемый был задушен гитарной струной в туалете административного отделения. Он мыл этот сортир по приказу контролеров вместе с двумя другими задержанными. До своей гибели они просидели в СИЗО тридцать пять дней, следствие затягивалось, обвинение в установленный десятидневный срок им не предъявили.

Таким образом, из этой троицы в живых остался только один Бабаев. Ему и было предъявлено обвинение сразу по нескольким статьям. До суда он прошел обследование в институте имени Сербского. Судебно-психиатрическая экспертиза признала его невменяемым, шизофреником. Бабаев проходил лечение в Белых Столбах в течение года, выпущен оттуда под наблюдение районного психиатра. После выхода из стационара проживал на квартире родителей, из дома отлучался редко. Как-то вечером вышел прогуляться и не вернулся. Его убили прямо возле подъезда. До смерти забили кулаками. Представляете?

Сирота посмотрел на Леднева, видимо ожидая от него какой-то реакции на свои слова.

– А этот Бабаев был здоровый такой амбал, спортивный парень, килограммов сто веса, – Сирота снова наморщил лоб. – А его изуродовали, как Бог черепаху, голыми руками. Убили очень хладнокровно, врачи удивлялись. Эту сцену наблюдал из окна второго этажа местный общественник, пенсионер. Он и милицию вызвал, когда все кончено было. Раньше побоялся свет зажигать. Бабаева нашли ещё живого, он умер по дороге в больницу. Но сказать, кто его изувечил, Бабаев все равно не мог, потерял сознание. И, кроме того, во время этого избиения он откусил себе язык. Так вот, убийцу Бабаева этот общественник опознал. Убийцей оказался, да, Мельников. В ГУВД начали служебное расследование, громкий судебный процесс тогда никому не был нужен, милицию и без того поносили на каждом углу.

Мельников в то время, когда произошло убийство, находился в отпуске, жил, по его словам, на даче, все шито-крыто. Но для профессионала обеспечить себе алиби, сами понимаете, пара пустяков. Мельникова на даче видели соседи, вместе с ним находился сын. Пенсионер – свидетель неубедительный. Старик, видит неважно, на дворе поздний вечер. Дело против Мельникова прекратили, хотя родители Бабаева стучались во все самые высокие двери. Мельникову предложили написать рапорт, он отделался легким испугом. Хотя были основания полагать, что к убийству подследственных в СИЗО он также причастен. К сожалению, такие основания есть.

Сирота замолчал, посмотрел сперва на Леднева, потом на Чикина.

– И этот человек помогает тебе в поисках Елены Викторовны, – Чикин казался расстроенным рассказом Сироты, хотя наверняка слышал его не в первый раз. – Только вообрази, что можно ждать от этого Мельникова. Он совершенно неуправляем. Какие запасы злобы нужно собрать, чтобы дождаться, выдержать, когда этого идиота Бабаева выпустят из психушки. А потом забить парня до смерти. Ведь время прошло, все должно улечься, забыться. Это заложено в человеке природой, способность забывать, прощать, ведь Бабаева признали невменяемым. И нет оснований сомневаться в заключение экспертов. Он был и без того наказан, был болен, наконец. Но Мельников, видимо, ничего не забыл. Это просто ненормально, да он псих почище этого насильника.

– Ну, как я понял, вина Мельникова не доказана, – Леднев кашлянул в кулак. – Свидетель, сами говорите, особого доверия не вызывает, пенсионер со слабым зрением. Кроме того, у Мельникова алиби. Презумпция невиновности никем не отменена. Слово Мельникова против слова какого-то дедка слабовидящего. А Мельникова я знаю много лет, он консультировал мои фильмы. За время нашего знакомства я не замечал в нем таких черт, как злобность или жестокость.

– Тебе бы общественным защитником выступать, – Чикин нахмурился. – Непрофессионалов ты смог бы убедить. Но здесь другое. Если Владислав Михайлович, – он кивнул на Сироту, – говорит, что это дело рук Мельникова – так оно и есть. Ладно, я тебя предупредил. Возникнут проблемы – не жалуйся. И разве можно не доверять милиции?

– Я доверяю милиции, – честно ответил Леднев, – Но у меня сложилось впечатление, что милиции как-то не до меня, не до моих проблем. Она занята какими-то другими делами. Мне не хотят поверить, что Лена пропала.

– Не хотят поверить, – передразнил Чикин. – Если дело возбудили, значит, поверили. И не волнуйся: найдут твою Лену. Живой и здоровой найдут.

Сдав офицеру пропуск, отмеченный Чикиным, Леднев перешел дорогу и сел на лавочку в сквере. Малиновое солнце скрылось за крышами домов, раскрасив город неземными красками. Редкие прохожие шли мимо, Леднев провожал их рассеянным тусклым взглядом. После разговора с Чикиным он почувствовал тяжелую давно не испытанную усталость.