Суд королевской скамьи, зал № 7 - [33]

Я бросил университет после первого курса, долго обивал пороги газетных редакций и в конце концов был принят редактором летного отдела в газету „Виргиния пайлот“ на тридцать баксов в неделю. По ночам я писал рассказы для дешевых журнальчиков, которые платили по центу за слово, под псевдонимом „Хорейс Абрахам“.

А потом в один прекрасный день я понял, что сыт по горло этой халтурой, и принялся писать роман. Роман про Бена.»

3

Дэвид Шоукросс был не просто издателем. Об этом человеке, представлявшем собой практически целое издательство в одном лице, ходили легенды. Выходец из скромной английской издательской династии, он начинал мальчиком на побегушках за пять шиллингов в неделю, а через двадцать лет стал главным редактором.

Уже в двадцать один год Шоукросс возглавлял отдел в одном известном издательстве, получая щедрые тридцать шиллингов в неделю. Чтобы не умереть с голоду, он подрабатывал на стороне — рецензировал для других издателей поступающие самотеком рукописи.

Своим выдвижением Дэвид Шоукросс был обязан исключительно блестящему редакторскому таланту. Он отказался пойти по административной линии, хотя его и рекомендовали в правление. Вместо этого он уволился, когда счел нужным, и основал собственную маленькую издательскую фирму.

Шоукросс редко выпускал больше дюжины книг в год, но каждая была чем-нибудь особо примечательна, и одна из них каждый год непременно попадала в список бестселлеров. Хороших писателей издательство привлекало своей высокой репутацией и тем, что редактором их книг становился Дэвид Шоукросс.

Как и всякий мелкий издатель, он мог держаться на плаву только благодаря тому, что постоянно открывал новые таланты. Это требовало острого чутья и бесконечной черной работы. Самыми популярными в мире авторами были тогда американцы, но тут он не мог конкурировать с мощными английскими фирмами. Он пошел другим путем.

Шоукросс хорошо знал, что крупные американские издательства работают по потогонной системе, которая не дает возможности отыскивать и выращивать таланты. К тому же ни в одном из них не существовало эффективной системы отбора самотечных рукописей и поддержки одаренных авторов. Все силы их ведущих редакторов поглощала работа с теми писателями, которых они раньше уже печатали, а кроме того, немало времени у них уходило на бесконечную череду совещаний по сбыту, заключение договоров, хождение по коктейлям, чтение лекций, просмотры пьес в бродвейских театрах и прием делегаций пожарной охраны. Редакторы же рангом пониже почти не имели шансов протолкнуть перспективную рукопись. Больше того, напряженная атмосфера нью-йоркской литературной жизни обычно заставляла выпивать в обеденный перерыв по два-три мартини, что отбивало всякую охоту копаться в неопубликованных рукописях неизвестных авторов. Дэвид Шоукросс как-то заметил, что издательское дело — единственный вид бизнеса, где никто не прилагает никаких усилий, чтобы обеспечить свое дальнейшее существование. Каждый издатель мог рассказать, как упустил потенциальный бестселлер, и главным образом — по собственной глупости.

Шоукросс не сомневался, что в любой редакционной корзине можно найти годную для публикации рукопись или перспективного автора, которому нужно только протянуть руку помощи, чтобы вывести его в люди. Поэтому он каждый год отправлялся в Америку и принимался за поиски. За десять лет Шоукросс открыл с полдюжины новых американских писателей, в том числе сенсационного негра Джеймса Мортона Линси, который стал крупной литературной фигурой.

Рукопись Абрахама Кейди лежала на столе литературного агента как раз в тот день, когда к нему заглянул Дэвид Шоукросс. Агент взялся за нее по рекомендации одного из своих авторов, который вел колонку в газете «Виргиния пайлот», где Эйб работал редактором летного отдела. Рукопись уже отвергли семь издателей по семи разным причинам.

В тот вечер Дэвид Шоукросс, вернувшись к себе в отель «Алгонкин», подсунул под спину полдюжины подушек, повернул поудобнее лампу и разложил курительные принадлежности. Сдвинув очки на кончик носа, он пристроил рукопись в синей папке себе на живот. Когда он переворачивал страницы, сигарный пепел обильно сыпался ему на грудь. Ярый курильщик, отличавшийся к тому же большой рассеянностью, Шоукросс повсюду оставлял после себя следы в виде обгоревших спичек, пепла, прожженных дыр, а иногда — и небольших пожаров в корзине для мусора.

В четыре часа утра он дочитал роман Абрахама Кейди «Братья» до конца. В глазах у него стояли слезы.

Эйб перевел дух и вошел в вестибюль отеля «Алгонкин» — знаменитого прибежища писателей и актеров. Дрожащим голосом он спросил, где остановился мистер Шоукросс.

— Войдите, — услышал он, постучав в дверь номера 408.

Полный, румяный, безупречно одетый англичанин помог ему снять плащ и повесил его на вешалку.

— Да вы совсем еще мальчик, — сказал он, плюхнувшись в кресло, перед которым на журнальном столике лежала рукопись. Он перелистал несколько страниц, посыпая их пеплом, потом поднял глаза на молодого человека, забившегося в угол дивана, и снял очки.

— На одного писателя приходится по миллиону несостоявшихся авторов, — сказал он. — И это только потому, что они слишком упрямы и слишком влюблены в свой текст, чтобы слушать советы. Так вот, на мой взгляд, то, что у вас здесь есть, подает кое-какие надежды, но требует работы.