Суд да дело - [20]
Они уселись рядом. Посидели молча. Каждое движение одного надутые трубки послушно передавали другому. Крошечный ялик вдали поблескивал веслами, продвигался толчками.
- Это про Долли, - сказал наконец Роберт. - Ты, наверное, и сам уже догадался.
- Да, - сознался Кипер.
- Прямо не знаю, с чего начать... Давно не испытывал такой неловкости... Первые знаки появились примерно год назад...
"Два года", - чуть не поправил Кипер.
- ...Задумчивость, игра в молчанку, внезапные отлучки без объяснений такое случалось и раньше. Но тут добавилось что-то другое. Какая-то затаенная улыбка. Которая будто говорила: "Сторожите, сторожите - я все равно убегу". Будто она тихо рыла где-то подземный ход. И все время мысленно им любовалась.
...Первая догадка у мужа, сам понимаешь, - измена. Жена завела роман. Но как-то было непохоже. Потому что ко мне она стала вдруг очень нежна. Я бы даже сказал - яростно нежна. Почти как в первый год, еще до рождения Стеллы. Такие вещи не подделаешь... Ты знаешь, о чем я... Рубашку с меня срывала - только пуговицы разлетались по углам.
- А до потолка не долетали? - не выдержал Кипер.
- Потолок - не знаю... Но по полу стучали, как горох... Зато потом... Потом, когда уже лежали рядом, глядя в темноту, могла вдруг начать какой-нибудь бубнеж... "Не так, не так, не так..." - "Что не так?" - "Не так надо любить!" - "Не так - а как?" - "Господи, да мне-то откуда знать?!" И это уже сердито, с вызовом. "Я только чувствую, что не так... что этого мало..."
...А вскоре начали всплывать эти журнальчики, брошюры... Сначала она их прятала от меня... Потом почти перестала... Это не порнография, нет... Я даже не сразу понял, о чем они. Там вроде всякие истории про то, как мужчины и женщины сходятся и расходятся. И все время мелькает слово "поли". То есть "много". Приставленное ко всяким другим словам. Например, "поливерность". Или "полироман". Или "полисемья". И все так повернуто, что "поли" - это заведомо хорошо. Лучше, чем "моно". Так хорошо, что обязательно стоит попробовать на себе.
Роберт подвинул к себе спортивную сумку. Достал оттуда бумажный пакет с бутылкой.
- Хочешь глоточек? Нет?.. А мне необходимо. Дошел до самого трудного. Как горный перевал. Не знаю, кем Долли была в прошлой жизни. Возможно, самкой тетерева. У них ведь знаешь как? Самцы собираются весной в определенном месте. Называется "ток". Расхаживают там, распускают хвосты, курлычат. А самка ходит между ними и выбирает. Но что-то она там натворила в своем тетеревином варианте. И теперь все ей дается так нелегко. Смотреть порой - сердце болит. Я видел, что месяца два она была сама не своя. Извелась. Пытаюсь расспрашивать, утешать - только мотает головой. Наконец не выдержала. Была ночь, дети спали. Она усадила меня на кровать, села передо мной в кресло. Взяла за руки. И во всем созналась.
- Да, - сказал Кипер. - Да. Такие вещи случаются. Это жизнь...
Солнце вдруг вырвалось из закатного марева и больно кольнуло глаза. Лодка у дальнего берега подняла крылышки весел, застыла.
- Да, - сказал Роберт. - Во всем. Но сначала заявила, что очень, очень меня любит. И то, что она собирается сказать, никак ее любви не вредит. Наоборот - должно помочь. Что она много думала обо всем этом, много читала. Конечно, это считается отклонением от нормы. Но, видимо, так у нее устроены гены. Никто не виноват. Гены - новое имя нашей полной невиноватости. В общем, она поняла. И надеется, что я тоже пойму. Пойму ее правильно. Просто у нее душевный кризис. Ей мало той любви, которая между нами. И ей нужен, нужен...
Роберт откинул голову, громко булькнул пакетом.
- ...ей нужен второй муж.
- Как это? - воскликнул Кипер. - Ты же и есть ее второй муж.
- Во времени - да. Но ей нужен - в пространстве. Второй, кроме меня. Второй - вместе со мною. Она понимает, что это неслыханно. Что о таком не просят. И если я захочу оставить ее, уйти, она вполне это поймет. Но жить дальше под этим грузом - выше ее сил.
- Что значит - "неслыханно"? - забормотал Кипер. - Что значит "под грузом"?.. Такого просто не бывает... Нигде и никогда... Безумие какое-то!.. Несколько жен - это еще куда ни шло. Но несколько мужей? Этого не потерпят даже в штате Юта.
- Я полез потом в книжки. И выяснил, что нет - есть еще народы, у которых это разрешено. Называется "полиандрия". Например, у эскимосов. Там женщина может завести второго мужа. Может даже лечь в постель к просто приезжему - это знак гостеприимства, очень распространенный. Долли жила с первым мужем на Аляске. И однажды ее Дику довелось заночевать у эскимосов из-за бурана. Так хозяин предложил ему свою жену. Дик уверял Долли, что он отказался. Но она говорит, что ничуть не рассердилась бы, если б он воспользовался. Ей уже тогда этот обычай показался трогательным. Такой же у гималайских племен - шерпа, ботия, лепча. Но у этих обычно второй или третий муж - младшие братья первого. К сожалению, у меня нет братьев.
- К сожалению?! А если бы были - ты что?..
- Видишь ли, ведь у нее это не каприз. Она долго боролась с собой. Но говорит, что не только с собой. Она боролась за свою любовь ко мне. Которая ей бесконечно дорога. Но которая умирает. Умирает без свободы. Если мы останемся только двое, повязанные вместе на всю жизнь, - для нее это смерть свободы. А без свободы ее любовь не живет.
Опубликовано в журнале "Звезда" № 7, 1997. Страницы этого номера «Звезды» отданы материалам по культуре и общественной жизни страны в 1960-е годы. Игорь Маркович Ефимов (род. в 1937 г. в Москве) — прозаик, публицист, философ, автор многих книг прозы, философских, исторических работ; лауреат премии журнала «Звезда» за 1996 г. — роман «Не мир, но меч». Живет в США.
Когда государство направляет всю свою мощь на уничтожение лояльных подданных — кого, в первую очередь, избирает оно в качестве жертв? История расскажет нам, что Сулла уничтожал политических противников, Нерон бросал зверям христиан, инквизиция сжигала ведьм и еретиков, якобинцы гильотинировали аристократов, турки рубили армян, нацисты гнали в газовые камеры евреев. Игорь Ефимов, внимательно исследовав эти исторические катаклизмы и сосредоточив особое внимание на массовом терроре в сталинской России, маоистском Китае, коммунистической Камбодже, приходит к выводу, что во всех этих катастрофах мы имеем дело с извержением на поверхность вечно тлеющей, иррациональной ненависти менее одаренного к более одаренному.
Приключенческая повесть о школьниках, оказавшихся в пургу в «Карточном домике» — специальной лаборатории в тот момент, когда проводящийся эксперимент вышел из-под контроля.О смелости, о высоком долге, о дружбе и помощи людей друг другу говорится в книге.
Писатель-эмигрант Игорь Ефремов предлагает свою версию убийства президента Кеннеди.
Умение Игоря Ефимова сплетать лиризм и философичность повествования с напряженным сюжетом (читатели помнят такие его книги, как «Седьмая жена», «Суд да дело», «Новгородский толмач», «Пелагий Британец», «Архивы Страшного суда») проявилось в романе «Неверная» с новой силой.Героиня этого романа с юных лет не способна сохранять верность в любви. Когда очередная влюбленность втягивает ее в неразрешимую драму, только преданно любящий друг находит способ спасти героиню от смертельной опасности.
Сергей Довлатов как зеркало Александра Гениса. Опубликовано в журнале «Звезда» 2000, № 1. Сергей Довлатов как зеркало российского абсурда. Опубликовано в журнале «Дружба Народов» 2000, № 2.
Роман охватывает четвертьвековой (1990-2015) формат бытия репатрианта из России на святой обетованной земле и прослеживает тернистый путь его интеграции в израильское общество.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Какие бы великие или маленькие дела не планировал в своей жизни человек, какие бы свершения ни осуществлял под действием желаний или долгов, в конечном итоге он рано или поздно обнаруживает как легко и просто корректирует ВСЁ неумолимое ВРЕМЯ. Оно, как одно из основных понятий философии и физики, является мерой длительности существования всего живого на земле и неживого тоже. Его необратимое течение, только в одном направлении, из прошлого, через настоящее в будущее, бывает таким медленным, когда ты в ожидании каких-то событий, или наоборот стремительно текущим, когда твой день спрессован делами и каждая секунда на счету.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.