Сучьи дети - [3]
— Ой, люди! Поймали мы волка, а шкуру то сымать с него боязно. Егерь застращал, так вот, придётся отпустить, не видать нам волчьих унтов. Помёрзнем то, на ту зиму, а всё Енисейский, со своими жалейками, да прогонялками. Говорили ему, что волка бить надо, а не гнать. Вернётся серый.
Арден спокойно выслушал скоморохов и сказал.
— Будь, по-вашему, хотите облаву, так давайте на ту субботу то и организуем. Только и вы будьте любезны, выйти то из дому и патроны не забыть.
Облава
Прошло пару недель и на последнюю субботу Марта месяца, деревенские мужики всё таки вышли на облаву. Волки, по-прежнему кружили в ближайших окрестностях, порою пугая лесорубов и таская мелких собак. Мало того, так ещё и шатун объявился, а егерь рассказал, что видел, как он отстаивал свою добычу в драке с серыми. На удивление, в этот раз народ шёл бодрячком, люди шутили, рассказывая старые прибаутки, да лесные истории, связанные с охотой. Ефимыч, закоренелый холостяк, с ухоженным «Зауэром», стоял с самого краю людской цепи
.
В это то момент, на него выскочил, из под поваленной сосны, тот самый медведь. Хозяин тайги не стал разбираться и спрашивать у деда, зачем, мол, дорогой друг пожаловал. В три прыжка косолапый очутился практически нос к носу с бывалым охотником. Шатун, уже почти дотянулся лапой до головы охотника, как в этот момент раздались два выстрела. Дед успел сделать шаг, в сторону и медведь рухнул на то место, где он только, что стоял. Ефимыч побелел лицом, и осел рядом с убитым мишкой. Его рука медленно проползла к фляге пристёгнутой на ремне и открутив колпачок, везучий старикашка ловко глотнул холодной водки. Приятное тепло разлилось по телу, голова прояснилась, а нервный тик ушёл. Ефимычу однозначно полегчало, а его лайка по кличке Змея, тут же начала рвать мёртвого медведя. Начало облавы не предвещало лёгкого дня для охотников. Собаки, учуяв волков, рвались с привязи и громко лаяли, распугивая всякую лесную живность. Ближе к обеду, когда солнце выглянуло из-за верхушек сосен, охотники убили пятерых матёрых волков. Бывалые таёжники порешали, что этого достаточно и остатки стаи, скорее всего, разбредутся.
Логово
Недалеко от деревни, у замёрзшего болота, в небольшом буреломе, лежит поваленный ветром столетний дуб. Весь этот природный завал, простой человек мог бы назвать просто, хаос. Такое несуразное нагромождение деревьев и близость Гиблому болоту, отпугивало людей. Сколько грибников натерпелось страху то. Бывало, плутали у бурелома целый то день, пока на просеку выходили. Леший знает своё дело, следы дорожки путает, по своей системе лесной. В том то году, ушли за ягодой двое. Семейная пара, хорошо детей не взяли. Заблудились, так их за ночь распрекрасные то, комары, искусали, что и родственники деревенские и соседи, узнать смогли с большим трудом.
Заболотная тайная сторона хранила свои секреты и порядки. Кикимору, конечно зимой не встретишь, зато, её сестру родную Вьюжицу, так это запросто. Охотники эту колючую бабищу терпеть не могут и всячески себя оберегают. Гусиным жиром смазываются, на морды балаклавы одевают, ибо дунет ледяными осколками Вьюжица, и всё обмерзает. Не любит она пришлых, вот и старается. Бережёт лесных братьев, а человек всё лезет, всё ему мало. Этой зимой, один еле ноги унёс. Напустил лес туману морозного, и Вьюжицу позвал. А она, знай, расстаралась, серебро своё вихрем закружила. Замело охотничка то, в ночь, прям сугробом стал. Рассказывал после, мол, так всё быстро закружило, и сон навалился. Колдовство сплошное, мужичок то, бывалый, наш таёжный. Не раз, не два, кабанов да медведей валил, а белки и козы всякой, так вообще тьма. Словом добытчик ещё тот. И тут, нате, чуть не уснул в пяти верстах, от дому, колдовство. В последнюю секунду, мать свою покойницу увидел. А, она ему и говорит.
— Вставай Севка, да иди домой, иш ты, разлёгся то и одеялом пушистым прикрылся. И словно иглой под бок, тык. Как подскочил Севка то, да как рванул сквозь туман колючий. Так и прошелестел на лыжах через Гиблое болото. До него, никто не переходил, боялись.
Вот в этом-то нехорошем месте и обустроила себе логово волчица. Место действительно, тайное, да и кто покусится на неё. Грозный нрав волчьей матери не позволял никому, кроме отца её троих волчат, приближаться к логову. Но молодой и сильный волк, не приходил третий день. Волчица слышала выстрелы несколько дней назад, и ветер принёс к болоту страшный запах смерти. Почуяв неладное, она залегла на время в своём убежище. Енисейский, назвал волчицу Радой, так и пометил у себя в журнале. Рада подождала ещё сутки и вынуждена была идти искать пропитание, оставив волчат одних. Ведь у неё, к этому времени родились три маленьких сереньких волчонка. Пока ещё слепые, пушистые комочки, спали, сбившись клубком в самой глубине логова. Волчица выползла на подтаявший за день снег, из под которого видно прошлогоднюю листву. Встала по ветру, задрав нос, и долго принюхивалась, улавливая запахи чужаков. Нет, ничего подозрительного не почуяв, Рада петляя между поваленных сосен и путая следы, пошла на охоту. Сейчас её интересовала любая пища, тем более, что охотится, скорее всего, придётся одной. Покружив по ближайшему лесу и так и не догнав шустрого зайца, волчица повернула в сторону деревни. Приближающиеся запахи еды, сводили с ума голодную Раду. Она знала, что, скорее всего ей придётся нелегко, но с другой стороны выбор был совсем не большой. Волчица залегла за крайним домом, там, где неделю назад, стая загрызла гуляющую по улице собаку. Добыча, была лёгкой, и на одного врага стало меньше.
