Субъект. Часть первая - [10]

Не успел я подумать, в каком же нелепом свете я предстану перед этой незнакомкой, как меня тряхнуло, мир в глазах перевернулся, и, какое-то время продержавшись на одном лишь ремне, я вылетел из него, полностью дезориентированный, без возможности хотя бы сгруппироваться. Падение на землю было жестким и внезапным и, кажется, прямиком на голову.

Глава 3. Изнанка

Свистящие над моей головой скамейки замедлялись, карусель с аварийной спешностью останавливалась. Взволнованные крики врывались в уши, подобно трубкам сердитого оториноларинголога в военкомате.

– Живой?! – гаркнул почти в самое ухо какой-то мужик, подхватив меня за локти, дабы придать неустойчивое вертикальное положение. – Сколько пальцев видишь? – предложил угадать он, сунув мне чуть ли не в нос волосатую пятерню.

Прежде всего, в глаза бросилось даже не количество оттопыренных пальцев, а щербатые выемки на них и крупные, забившиеся грязью поры. Вряд ли в его профессии нет места тяжелому физическому труду. Это и оправдывает всю его медвежью грацию.

– Четыре, – пробормотал я, приглядываясь к непонятным струйкам, что стекали по его пальцам. Вопреки гравитации, они не задерживались на сгибе запястья, а уходили вглубь по руке дальше, прямо в рукав.

– Имя-то свое помнишь?

– Да.

– Сам до дома дойдешь аль скорую вызвать?

– Нет, нет, все в порядке, – передернувшись, возразил я. – Сейчас оклемаюсь.

– Ну, смотри сам, – окинув меня напоследок беспокойным взглядом, он двинул по своим делам дальше, протолкав дорогу среди зевак, что столпились вокруг, путаясь в своих смартфонах. Я смотрел вслед, вглядываясь в течение струек по его телу, количество которых росло, а видимость обретала все большую и большую четкость.

Зажмурившись и помассировав веки, я заострил внимание на этих струйках, которые теперь уже были везде, как мелкий, липкий дождь, отчего допущение об их галлюциногенном происхождении рассыпалось в прах. Впрочем, эта загадочная субстанция существовала не только в виде струек, а также в виде целых ручейков, ярко брезжащих гейзеров и даже неподвижных мутных вод сточной канавы – в зависимости от объекта, в котором она наличествовала. В зависимости от его формы или ее отсутствия. В зависимости от агрегатной принадлежности, размера и наполняющей его начинки, будь то влага, люминесцентным зноем растекающаяся в промерзшем слое почвы, или же подмаргивающий четко очерченной тенью карбюратор, скрытый под капотом проехавшего мимо грузовика с мороженым.

Невидимые доселе механизмы в недрах автомобиля, аттракционов, кассовых аппаратов, смартофонов в руках и фонарных столбов беззаветно выдавали свое местонахождение с механическими потрохами и принципом их действия в общих чертах, излучая это непонятное, не подверженное гравитации, затенению и прочим преградам свечение, характер и направление которого менялись каждый момент. Сам мир будто дышал светом, вспотевая моментально рассеивающейся испариной, на асфальте некоторое время оставались блики от только что ступивших по нему подошв, само пространство скукоживалось от гуляющего в нем ветра подобно гладкомышечной ткани проголодавшегося желудка.

Я тряхнул головой, смахивая наваждение. Ну не мог же я, в самом деле, столь безошибочно угадывать местоположение запчастей, да и в целом анатомию навороченной и незнакомой мне техники. Неужто я в самом деле все видел насквозь?!

Закрыв лицо руками, я спохватился, что все равно продолжаю наблюдать светящиеся контуры и абрисы окружающих вещей, что вырисовывались в полноценный, хоть и лишенный красок ландшафт. Да, красок не было, однако он многократно превосходил по своему охвату угол обзора моих глаз, это было сродни панорамному ландшафту. Все триста шестьдесят градусов.

Убрав руки, я неверяще крутанулся по сторонам. А вот это уже серьезно. Визуальная память, пусть даже и эйдетическая[6], не способна на такое, особенно если учесть людей, что разбредались от меня кто куда, в самые непредсказуемые стороны, а я продолжал наблюдать за ними вслепую.

Сомкнутые веки, как оказалось, совсем не были помехой. Это новое чувство, или чем бы оно ни было, ориентировало не хуже глаз. Я видел не людей, а затухающий и снова воспламеняющийся шлейф от движения их конечностей. Цикличными вспышками пульсировал редуктор в карусели, затмевая все то, что менее активно копошилось рядом. Особо видимой яркостью обладали сигналы в голове каждого из людей. Болиды их биоэлектрических импульсов сновали по всему черепу, стукаясь о его стенки, а срикошетив, продолжали метаться, пока не натыкались друг на друга, чтобы потом, слившись воедино, отправиться вниз по разветвлениям нервов и позвоночнику…

Стоило же глазам открыться, как весь этот салют разоблачающих мерцаний обрастал непроницаемым, разноцветным мясом. Но это все равно продолжало лучами пробиваться сквозь его пласты…

– С тобой все в порядке?! – прокричал человек за спиной. Но еще прежде, чем слова вырвались из его легких, я увидел их зарождение, а также заготовленную им громкость, что ясно читалась по степени яркости энергии, растекшейся вдоль межреберных мышц и диафрагмы. Еще раньше, чем я повернулся в его сторону, я уже желал убедиться в выползающем за ремень брюхе, что выдавало себя контуром энергии более высоких плотностей на фоне обычного атмосферного газа.