СУ-47 для матери одиночки - [39]

Вертолеты упали в ложбину. И мне сверху с колечка холмиков было все внутри хорошо видно.

Несколько боевиков все же вырвались. И корчились по земле, пытаясь сбить пламя. И я, обходя вертолеты, короткими очередями прострочила тех, кто пытался уйти.

Больше уйти никто не пытался.

Я постояла.

Потом, словно повинуясь приказу, медленно пошла назад.

Когда я была уже довольно далеко, сзади что-то рвануло.

Я медленно обернулась – похоже, что на борту одной из бандитских машин были бомбы или килограмм сто пятьдесят пластита. Впрочем, я в этом плохо разбиралась – взрыв не оставил от машин ни следа. Только громадная яма между холмиками, даже не горело ничего.

Я повернулась и пошла к моим машинам. Ветер развевал мои волосы и обвевал мое холодное усталое лицо.

Стояла странная тишина.

А потом трибуны странно завыли.

Администратор и охрана, мать ее, смотрели на меня с каким-то мистическим ужасом. И со странным страхом на мой ручник.

- Скажи, как можно научиться так побеждать? – спросил какой-то ошарашенный охранник. Они делали вид, что даже не прекращали грузить.

- Дуракам везет! – безжалостно холодно ответила я.

Мои машины были тут уже груженные.

И тут я обнаружила, что на машинах нет номеров. Они были новенькие, чистенькие.

- Это я доеду до куда? – подозрительно спросила я администратора, ткнув ногой в место, где должен быть номер. – До первого милицейского поста? С кучей долларов в багажнике?

Тот подозрительно заметался.

- Ваша светлость, да мы привезли милицию, чтобы милиционер сразу зарегистрировал машины на конкретного человека после его победы, и все было законно... – засуетился он. – Но ведь никто не знал, что это будете вы. Он и так все порывался бежать арестовывать вас за нарушения правил движения, когда вы ехали. А после того, как вы начали стрелять, его вообще заперли и отвлекают две девочки...

Я вздохнула.

- Убрали трупы, живо! – жестко приказал администратор. – Саша, напои Георгиевича, пусть оформит машины...

Я совершенно как-то не боялась милиционера. Милиция – друг человека. Я никогда не нарушала закон. И никогда ничего не делала такого, противозаконного. Сознательно, естественно.

Ну, там покричат, покричат, когда юбка беседующей нелюбимой учительницы окажется зацепленной рыболовным крючком с леской, концом привязанной к машине из районо. И уедет вместе с машиной, а учительница останется в одних сексуальных трусиках с разрезом спереди, надетых для кавалера зачем-то в школу. А сзади у нее они вообще не держались, ягодицы голые, я все пыталась потрогать, чтоб понять, как это сделано. Приехавшая милиция только рыдала, увидев это зрелище, и дрожащей рукой никак не могла написать правильно имя. На радость мне. Ведь, после того, как в протоколе милиционер в восьмой раз переписал мое имя Пульхерия, а сидевшая рядом “пострадавшая русского языка”, видевшая, что он пишет, в девятый раз сказала ему, что он пишет неправильно, тот просто бросил ручку, вышел в туалет, и больше почему-то не вошел.

А мне кто-то прислал цветы. С запиской – За доблесть и мужество, проявленное в борьбе с такой вредной учительницей...

Глава 13.

В общем, я и сейчас не боялась.

Но тут поняла, что сейчас нужно разговаривать анонимно, и надела на лицо маску. Сделанную из чулка. Чулок свой на голову надела. Я видела в кино – под чулком не видно лица, они входят инкогнито.

Вышедший пьяный милиционер с ноутбуком, подключенным через специальный модем к компьютеру отделения, сдавленно ахнул, попятился и перекрестился.

- Не волнуйтесь! – сказала я замогильным голосом, поскольку знала, что надо изменить голос, чтоб тебя потом не узнали. – Меня зовут Пульхерия Ревилова, паспорт номер такой-то, выданный этим районом, оформите на меня документы на машину.

Я буквально провещала эти слова, ужасно стараясь изменить свой голос, чтоб меня никогда не узнали и не нашли.

- Вот, посмотрите номер паспорта, на фотографии, правда, я не похожа...

Милиционер почему-то ужасно разозлился. И, сорвав чулок, стал таскать меня за волосы.

- Будешь знать, как пугать милицию, будешь знать! – дергал он меня.

Он подумал, что над ним издеваются.

Потом отпустил.

Завизжав, я растеряно стояла в стороне с чулком в руках.

Он, наконец, успокоился.

- Так, – сказал он. – Давайте ваши права.

- Права? – изумленно переспросила я. А потом засуетилась. – Но вот же документы... Я имею на нее права! – я радостно улыбнулась.

Он как-то странно поглядел на меня.

- Так...- крякнул он.

В это время мимо меня пронесли того самого раненого, моего знакомца на БМВ, которого я сдала на медпункт.

- У нее нет прав, она только сегодня села за руль впервые! – хихикнул он. – Она сегодня и услышала, что они есть на свете... От вас!

Милиционер даже подпрыгнул.

- Так... – как-то угрожающе злорадно протянул он. – Значит, мы без прав ездим? – он подозрительно ласково улыбнулся, улыбкой тигра и гадюки, и говоря странно нежно. – Первый раз за руль сели, милочка? И возомнили себя крутым гонщиком... – он сделал ласковую паузу, говорящую про аварии и столкновения по неумению. – Да вы только посмотрите, что вы наделали!!! – торжественно рявкнул он, возмущенно обводя рукой горящий автодром, на котором повсюду виднелись дымящиеся остовы.