СУ-47 для матери одиночки - [161]

- Эй! – вдруг дернулся охранник. – Что же получается, вы бы все равно не сказали, если б ее нашли? Слушай, а вы ее случайно не нашли? – моляще вцепился он в офицера. Судя по звукам, тот, ругаясь, отцеплял его.

- Успокойся, мне то никто из бойцов все равно не сообщил бы... – успокоил он его. – Они по плану должны действовать сами, чтоб не насторожить...

Я услышала визг – судя по всему, охранник просто смотался со своего места.

- Среди нас ведь действительно нет террористок? – мрачно осведомился председатель.

- Может, вы мне еще и под юбку заглянете? – возмутилась Вера Павловна, снова приподнимаясь. Я поежилась, съежившись на полу еще сильней в комочек.

- Стоило бы это сделать... – буркнул председатель. – Но мы так и не решили, что делать...

- Сейчас все решится само собой... – тихо и спокойно сказал усталый человек напротив этой ужасной леди. – Они накроют нас ракетой, и больше никому из нас не будет грозить позор...

- А наши дети? – резко спросил один из мужчин. – Моя школа?

- А больные? Кто их будет оперировать? – тихо спросила какая-то женщина. – Неужели ни у кого даже идеи нет, кому это все могло понадобиться? Кому мы вдруг стали нужны, чтоб нас заказали?

Лица у всех были обреченные, усталые.

Я внимательно прислушалась. И мне стало дурно. Их всех поставили на счетчик. С ними все было как у той медсестры утром и с учителем днем. Это все были такие же бескорыстные фанаты и аскеты, благодаря которым в немалой степени стало возможным возрождение России... Все они создали нечто только своими силами, работали бескорыстно день и ночь, не брали денег, были известными и гениальными... Мне было так тоскливо – наивные, честные, восторженные лица, они не ждали за свою адскую изматывающую работу по двадцать часов в сутки наград, но все же они стали новыми мучениками и святыми Новой России.

- Даже в милицию обратиться нельзя... – со злыми слезами сказала одна из женщин. – Нас же и арестуют, да еще и детей поубивают...

- Самое смешное, что смешные сумы то мы должны... – вытирая слезы, уже твердым голосом ответила женщина. – Мы в своем центре вылечили так тысячи с повреждением спинного мозга... Это в миллион раз стоит больше... Если люди не хотят работать, то сколько денег не давай – ничего не достигнешь. А если сами все сделали, сами работают самоотверженно, то и на тысячу можно сотни пациентов вылечить...

- Мне перед воспитанниками стыдно, – сказал еще один седой и очкастый учитель. – И ведь никто не поверит, что я этих их денег и в глаза не брал... Мы уже тридцать школ по специальным методикам организовали, ни одного отстающего, а тут такой скандал...

Они все, сжав зубы, медленно говорили, точно раскрывали передо мной свою душу, свои мечты, свои проекты, свои самые тайные надежды...

Потом все замолчали... Будто усталые, обессилевшие... Такое у меня было впечатление, что это сидят и думают о чем-то смертники. Они долго молчали... Я вдруг поняла, что это крупнейшие деятели целых воспитательных движений. Здесь были самые лучшие, самые бескорыстные, самые гениальные, с нуля и без ничего создавшие и создававшие будущее России...

- Сроку нам до рассвета... – тихо сказала женщина.

- Братья и сестры! – тихо сказал седой священник. – Невозможно так отчаиваться, это хула против Господа, даже если нам грозит смерть... Нас много, давайте же все вместе изо всех сил сейчас будем молиться... Пусть Он подаст нам знак, какой бы веры мы ни были... Невозможно, чтоб Высшая Сила не откликнулась на зов стольких сердец и не помогла нам... Помолимся же истово, пусть Господь поможет нам... Господи, если ты не можешь помочь нам, то подай нам хоть знак...

Я увидела, как, закрыв глаза, они стали молиться. Чтоб Господь подал им знак. Мне стало жалко их до слез. Они сидели с закрытыми глазами и молились... Я очень быстрая... И, закусив губы, решила подать им знак... Ведь никто не знал, что я тут... Я верно рассудила – увидев на столе вдруг появившиеся фальшивые пачки, они поймут, что это знак, который дает им Бог. Что все у них будет с деньгами хорошо, будут когда-то у них деньги. Много денег! А что пачки игрушечные, то Бог же не фальшивомонетчик, если б он скопировал точно настоящие доллары, то это было б подсудное дело, а чтоб дать им настоящие, то пришлось бы предварительно у кого-то отобрать... Потому я под столом на четвереньках быстренько лезла между ногами, и, прятаясь, неслышно раскладывала из-под него рукой каждому на столе по десять толстых пачек. Они все сидели, закрыв глаза и закатив их к потолку... Перед теми, кто был воспитателями и учителями, или печатал нравственную и духовную литературу на всю страну, я вообще, осторожно выглядывая и тут же прятаясь, накладывала пачек побольше, чтоб они правильно оценили свой знак... У них больше пачечек, очень много, очень большой знак от Бога, не надо печалиться!

Меньше чем за минуту я быстро облазила под столом весь зал. И облегченно уселась у второго чемодана – один я полностью выложила... Я довольно и широко улыбалась под столом. Они все такие верующие, все молят – подай мне, Господи, знак... Ну я им и подала... Знак подала, а дальше и самим надо за пулемет браться, братцы... А то как? Никакой Господь за вас стрелять не будет... Я вздохнула – они ведут себя как дети. Я подумала про себя, что я умная. Ведь я понимала, что Господь может дать лишь вдохновение, а пострелять врагов надо самим. А то лежат на печке, и думают, что все за них кто-то поделает. Но, честно говоря, у меня чесался пулемет. Ну, в смысле то место, где он должен быть. Мне очень хотелось посмотреть на тех, кто придут за этими большими детьми требовать у них у них же украденные деньги... Мне это не нравилось.